Второй шанс Роберта Уоррена

Згардоли Гвидо

Алекс бросил на него удивлённый взгляд, но Уоррен не ответил, лишь повернулся к ассистенту спиной.

– Конечно, профессор, – кивнул Алекс.

До конца дня Уоррен старательно избегал всяческих разговоров, а когда настало время ужина, так же молча встал, вышел из лаборатории и, не поднимая головы, доковылял до столовой. Мысли его на этот раз были не столько мрачными, сколько путаными. И единственный известный ему способ с ними разобраться он с утра уже попробовал.

Застывшее высоко в небе солнце казалось бесцветным матовым диском. Где-нибудь в другом месте, на юге,

это значило бы, что сейчас два или три часа дня, но было уже к семи, и день, похоже, кончаться не собирался. Не имело никакого значения, куда указывают стрелки часов, время всё равно не соответствовало привычным для Уоррена представлениям о сутках. Здесь небо было льдом, лёд – небом, а один день переходил в другой без видимых границ. Здесь властвовало другое время, время без правил и ориентиров. А потому люди на этой станции, как, впрочем, и на других станциях, столь же удалённых от обитаемых мест, частенько выглядели сбитыми с толку, кто больше, кто меньше.

Вошедшего в столовую Уоррена встретил тошнотворный смрад печей, людей и пищи.

Его новый план состоял в том, чтобы попробовать ещё раз. И он обязательно попробует. Только сперва нужно разобраться с этим телом во льду. Вряд ли, конечно, понимание того, кем был этот человек, так уж сильно изменило бы его жизнь или ту малость, что от неё осталась, но это было последнее желание, в котором, как чувствовал Уоррен, он не имеет права себе отказать.

Нужно только подождать, пока растает лёд, как это всегда случается по весне, – тогда-то он и пустит в ход свой план, и путаница мыслей навсегда исчезнет из его головы. В конце концов, ждать недолго: пару часов или, может быть, день.

Он позволил повару положить ему на тарелку всё, что тому заблагорассудится, а потом уселся в уединённом уголке, подальше от грубого солдатского хохота, вони мундиров и бессмысленной болтовни.

– Позволите присоединиться?

Уоррен вздрогнул, вскинул глаза, но, увидев застенчивую улыбку доктора Джессопа, равнодушно кивнул на пустующий стул по соседству.

– Пюре сегодня выглядит не очень, – обронил доктор из-под повисших на крючковатом носу круглых очков.

На мгновение Уоррен решил, что Джессоп заметил в окне лазарета его лицо, сморщенное от любопытства, будто у мартышки, и теперь пришёл требовать объяснений.

– Просто не верится, что вам удалось обнаружить тело, а? – спросил Джессоп, немедленно перейдя в наступление на содержимое своей тарелки.

– И не говорите.

– Так как же это случилось?

– Я стоял над обрывом и вдруг увидел какой-то блик.

– Блик, значит…

– Скорее что-то вроде отсвета.

– И правда невероятно.

– Точно.

– Вы ведь знаете, что многие открытия происходят совершенно случайно? Бывает, серьёзные научные экспедиции возвращаются с пустыми руками, а потом прогуливается себе какой-то парень над обрывом – и вдруг делает открытие века.

– Я там вовсе не прогуливался.

– Конечно-конечно. Это я так, к слову. Теория хаоса и всё такое прочее. Вы, физики, наверное, в этом лучше разбираетесь.

– Теории по природе своей ошибочны.

– Но, признайте, совпадение действительно оказалось весьма любопытным.

– Какое совпадение?

– Если бы вы не вышли утром к обрыву, если бы не остановились в нужный момент в нужной точке, если бы не посмотрели вниз или… или не увидели бы этот свой блик, если бы он был слишком слабым или слишком быстро исчез… В общем, тогда бы вы ничего не заметили.

– Да, признаю, это весьма любопытно.

– А если бы Алекс Тайн не подоспел вовремя или не увидел бы вас висящим на той верёвке…

Уоррен судорожно стиснул зубы.

– Думаю, я понимаю, к чему вы клоните, – буркнул он, не имея никакого желания углубляться в дебри и без того запутанных решений, принятых им сегодня утром.

Какое-то время оба молчали, ковыряя вилками ужин.

– Вы первый, кому я это говорю, – шепнул наконец Джессоп, решив, что насытился. – Лёд уже растаял. Весь.

Профессор оторвался от тарелки.

– Мне следовало бы оповестить майора Оллистера, – продолжал доктор, махнув вилкой в сторону сидящего в глубине столовой начальника станции, – но я решил не прерывать его трапезу. И потом, сдаётся мне, у вас в этом вопросе нечто вроде приоритета.

– У меня? С чего бы это?

– Так ведь вы же его нашли.

– И что?

– А то, что за это вам полагается награда.

– Как если найдёшь на улице кошелёк?

– Что-то вроде того, – усмехнулся Джессоп.

Уоррен отложил вилку и перегнулся к нему через стол.

– С чего вы взяли, что мне было бы интересно взглянуть на тело?

– А разве нет?

По правде сказать, в профессоре боролись два Роберта Уоррена: одному хотелось видеть, другому достаточно было знать. Но доктор Джессоп разом избавил от мучительных сомнений обоих.

– Давайте так, – предложил он. – Если соберётесь, через час встречаемся в лазарете.

В комнате царил полумрак. На столе, едва освещенном тусклой лампой, будто реликвия на церковном алтаре, лежало тело. Ширма исчезла.

Возникший из темноты Джессоп жестом подозвал профессора.

Уоррен нерешительно двинулся вперёд. В конце концов в нём победил тот из Робертов, который хотел видеть. Руки профессор спрятал в карманы куртки, опасаясь, что они выдадут его волнение.

Тело открывалось ему постепенно, как панорама долины, медленно появляющаяся из-за холма. Но когда Уоррен наконец увидел тело полностью, внутри профессора что-то щёлкнуло, словно тумблер, один из тех, что, включив, почти невозможно выключить.

– Мальчик, – произнёс Джессоп, будто озвучивая невысказанную мысль Уоррена. – Думаю, лет десять-одиннадцать.

Уоррен поражённо оглядел тело.

– Какое чудо! – пробормотал он.

– Да, вы правы, сохранность просто великолепная.

На столе, всё ещё мокром от растаявшего льда, лежало полностью одетое тело мальчика. Несмотря на бесцветную, словно вода, кожу, сквозь которую проступала паутина лиловых вен, выражение его лица казалось совершенно естественным, как будто он всего лишь спал. Редкие волосы облепили голову блестящим клубком тёмных водорослей. Губы, похожие на лепестки фиалок, чуть разошлись, приоткрыв мелкие аккуратные зубы.