Второй шанс
Шрифт:
Магия. Не может быть. В наше время. Но…
Алтарь. И кровь, пролитая на алтаре. И — внезапно вспомнилось — непонятное поведение монстра, как выяснилось, имевшего отношение к тем, кто все это построил. И странное ощущение…
— Ну, вы же вспомнили, — натянуто улыбнулась Ольга, всеми силами стараясь отделаться от мысли, что тут действительно что-то происходит. — А потом, неужели вы никогда не читали своим детям сказок?
— У меня нет детей, — скривился профессор. — Я и моя жена… мы решили полностью посвятить себя науке. Оставить свой след в истории — что может быть значимее?
— Оставить свой след в детях — иногда тоже, — пожала плечами женщина.
— Да, но если говорить вот об этом всем, — мужчина обвел рукой мозаичную площадку и «алтарь» в центре, — как о следе в истории, то неведомые строители этого сооружения оставили по себе огромную память! На века!
— И не только это. Если тот монстр — их прямой потомок, то они существуют до сих пор… в своих детях…
— А ты… вы любите детей? — негромко и как-то осторожно поинтересовался Варвич.
— Племянников — у меня двое — очень, — Ольга улыбнулась воспоминаниям. — Своих… не знаю. Появятся — тогда, наверное, да, буду любить. А чужих… я не педиатр, поэтому к чужим детям отношусь… ровно. Как обычный человек к обычным людям. Если ребенок попадет в беду или ему нужна будет помощь, помогу. А умиляться милым мордашкам на фотографиях и сюсюкать над чужими колясками — нет… — она выпрямилась и бросила на мужчину прямой взгляд. — По-вашему, это преступление?
— Не знаю. Мне… у меня не было шанса… поумиляться чужим мордашкам. Я даже не знаю, каким бы стал отцом.
Его прямой твердый взгляд нервировал женщину.
— Каким-нибудь стали бы, — пробормотала она, отворачиваясь.
— Эй! Вы там! — позвала их Таиша, махая рукой. — Если вы закончили с оказанием первой помощи, идите-ка сюда. Тут действительно есть кое-что интересное!
Она успела отойти к противоположному краю мозаичного плато и осматривала край.
— Да, на это действительно стоит взглянуть, — припомнил Варвич. — Профессор, вы идете?
— Чего я там не видел, — проворчал тот, но все-таки направился следом.
Алтарей, как выяснила аспирантка, было два. Этот, второй, сильно разрушенный, находится на краю плато. Здесь произошел оползень, и сооружение оказалось разрушено. Но зато обнажилось его нутро. И там, внутри…
Внутри были кости. Не дожидаясь команды, Гурвиль проворно спустил ноги с края платформы, сполз по склону, цепляясь за камни и корни растений, и сделал несколько снимков.
— Целое кладбище, — доложил он. — Похоже, тут было что-то вроде колодца, куда сваливали трупы. Все вперемешку — черепа, ребра, позвонки…Как думаете, что это?
— Не знаю, — честно признался Варвич. — Я не присматривался. Массовое захоронение. Не могу даже сказать, сколько их там всего.
— Десятка два, а может и больше. Похоже, это вершина колодца. Если он довольно глубок и заполнен костяками доверху…
— Массовое самоубийство? — предположила Таиша. Пока пилот снимал сбоку, она сделала несколько панорамных снимков с другой точки.
— А что говорится на этот счет в культуре Старой Земли? — хитро покосился на Ольгу профессор Якорн.
— При чем тут Старая Земля?
— Ну, вы же столько раз ее упоминали… То эта, как ее… затонувший материк…
— Атлантида?
— Она самая. То всякие дельфины говорящие, то ольмеки с тольтеками… Вам, как говорится, и планшеты в руки!
— Я не знаю, — вздохнула Ольга. — Я просто терапевт-диагност в клинике восстановительной хирургии… была… Я не интересовалась историей и культурой сверх положенного… Но если это — алтарь, а все это — культовое сооружение, то логично предположить, что это — жертвы. Во многих древних культурах есть период, когда богам приносят человеческие жертвы. Где-то массово, чуть ли не по сто-двести за день, где-то раз в год по большим праздникам выбирают одного, избранника. По-разному. Жертвы убивают на алтаре, а тела… тела потом надо куда-то девать. Если не сжигать, то хоронить… как-то по-особенному.
— Я тоже так подумал, — признался Варвич. — И решил, что об этом надо доложить.
— А все не могло быть иначе? — прищурился профессор. — Могу допустить, что была какая-то вымершая раса. Она построила это… сооружение. И даже приносила жертвы… Нет, не богам, но… что, если это лаборатория? И все это для научных целей. А это — так сказать, отходы производства? Что, если здешние ученые проводили опыты над животными и тех, кто не пережил опытов, сваливали сюда, в скотомогильник?
— То есть, профессор, — Таиша подняла голову, — вы все-таки считаете черепоида оханского животным? Несмотря на явные доказательства… — она помахала камерой.
— А вы — нет? Вы его видели? Вы с ним общались? Даже мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что его предки не имеют отношения к тем неведомым строителям! — последние слова были адресованы Варвичу.
— Но почему? Ведь вы сами видели скульптуры! И… — бывший старпом осекся. Пристальный взгляд Ольги действовал ему на нервы.
— Все просто — он морской житель. А чтобы изваять это на вершине горы, надо быть сухопутным!
— Его предки могли быть сухопутными. Построили это сооружение, а потом что-то произошло, и они ушли в океан. Там мутировали…или эволюционировали…
— Все?
— Ну, кто-то остался… и вымер.
Ольга смотрела на старшего помощника «Баядерки» так, словно первый раз увидела. А он умен! Редкое качество для мужчины.
— У вас какое образование, молодой человек? — профессор Якорн смотрел снисходительно, как добрый дедушка на расшалившегося внучка, что при его росте было легко.
— Военное училище — очно. И школа космопилотирования — заочно. А что?
— Военный, значит.
— Бывший. А что?
— А то, что если бы у вас было биологическое образование… хотя бы на уровне медбрата, — профессор почему-то бросил взгляд на Ольгу, — вы бы знали, что эволюция на всех планетах идет по одному пути — жизнь всегда зарождается в океане и на каком-то этапе выбирается на сушу… конечно там, где суша есть. Если нет жидкой воды — при этом не важно, какие и сколько примесей в ней растворено — там зарождение жизни невозможно по законам природы. Ибо вода — основа жизни в любом уголке Галактики. Было бы иначе, человечество никогда бы не отыскало для себя такое количество пригодных планет… Так вот, жизнь зарождается в воде и выходит на сушу, подстраиваясь под новую среду. В первую очередь речь идет об органах дыхания, потому что это — главное. Отдельные представители новой, сухопутной фауны, потом иногда возвращаются в водную среду. Но ни разу не было зафиксировано случая, чтобы, вернувшись в воду, сухопутные существа вернулись и к старому способу дыхания. Короче говоря — для военных! — если у тебя вместо жабер уже появились легкие, то жабры исчезнут навсегда и больше никогда не появятся! А жабры — основа для того, чтобы признать за существом право на водный образ жизни, как наличие легких предполагает сухопутный образ жизни.
— То есть, если он дышит легкими, он потомок разумных существ, построивших этот алтарь? А если у него жабры, то он не имеет к строительству алтаря на суше никакого отношения?
— Именно так. Рад, что вы усвоили материал, — профессор не скрывал своего самодовольства. — Пожалуй, из вас вышел бы толк!
Примек Варвич никак не дал понять, что принял эти слова к сведению.
— И как вы собираетесь это доказывать? — осторожно поинтересовалась Ольга.
— Вскрытием, конечно же! — пожал плечами профессор Якорн. — Думаю, что в этом вопросе мы с моим коллегой Трентом сойдемся во мнениях, раз и навсегда поставив точку в этом споре.