Второй шанс
Шрифт:
«Все такое» означало познакомиться с классными местными девочками и с пользой провести отпускное время.
Но оказалось, что отдыхать от работы и знакомиться с «классными девочками» ему совсем не хотелось, а ведь друзья предлагали ему на выбор и субтильных блондинок, и полненьких брюнеток, и чувственных рыженьких, но ни одна их девушек не вызвала его интереса. Все они казались ему пресными и скучными по сравнению с той девчонкой-гадалкой, при виде которой у него закипала в жилах кровь, сердце начинало колотиться, как сумасшедшее, и возникало не преодолимое желание схватить ее за руку и уже не отпускать от себя.
Не
Ему стало скучно околачиваться на местном пляже, отнекиваться от знакомств с девицами и к концу второй недели Михаил уже не знал, куда себя деть от вселенской скуки – перестал нормально спать, ходил из угла в угол по комнате и мечтал о возвращении на работу. Нет, не домой к матери и сестре, а именно на работу. Он считал дни, подгонял время и даже предложил друзьям вернуться домой пораньше, но друзья уезжать не хотели. И Михаил остался с ними, терпеливо сносил их шутки, поглядывая на часы и благодаря небо, что еще один длинный-предлинный день его «отдыха» без нее закончился.
Но до конца отпуска Михаил так и не выдержал – купил билет и один уехал во Владимир.
Вот тогда то, проведя ночь без сна в трясущемся поезде, он и понял, что с ним случилось. Случилось серьезное и на всю оставшуюся жизнь!
Он влюбился!
«– Как же так? – мысленно удивился он, пришедшему откровению. – Разве я встретил свой идеал: красивую длинноногую блондинку с пышной грудью и тонкой осиной талией? Вроде нет…»
Конечно, невозможно влюбиться заочно: просто насмотреться глянцевых журналов с голыми девицами и воспылать к одной из них искренним чувством. Но эталоном красоты для Михаила служила именно такая журнальная красотка. Он думал об этом всю дорогу, но ничего конкретного так не придумал.
Из Москвы во Владимир он ехал на электричке.
Михаил сел в вагон, но смотреть в окно и скучать в дороге, как другие пассажиры, не смог – сказалась профессиональная привычка. Он внимательно вглядывался в лица пассажиров, пытаясь определить безбилетников, потенциальных нарушителей порядка и разыскиваемых преступников. Вглядывался, вглядывался и вдруг поймал себя на мысли, что не просто всматривается в лица пассажиров, а ищет определенного человека. Человека, из-за которого он раньше времени возвращался домой.
Но этот человек так и не появился.
Когда ожидание стало невыносимым, Михаил встал и пошел по вагонам на поиски этого человека – она могла просто сидеть в одном из вагонов, гадая на картах очередной доверчивой пассажирке.
Признавшись себе, кого же он все-таки разыскивает, Михаил, как вкопанный, остановился посреди вагона и долго не мог двинуться с места от мысли, что именно эту девушку он сейчас хотел бы увидеть, именно о ней он скучал все эти недели, сравнивая с ней других девушек, и именно из-за нее он раньше времени сорвался из отпуска.
«– Как же так? – снова удивился Михаил, понимая, что без этой девушки дальнейшая его жизнь будет пуста и неинтересна. – Неужели можно влюбиться в гадалку?»
Да, он влюбился именно в гадалку!
Влюбился невозможно и безнадежно!
Невозможно потому, что предметом его «внимания и обожания» была бомжиха-гадалка, не достойная ни его внимания, ни тем более его обожания – он даже представить себе не мог, что приводит ее в свой дом знакомить с матерью, а безнадежно потому, что жила эта
То, что предмет его обожания был не свободен, добило его окончательно.
Оставшиеся дни отпуска пролетели, как в тумане, и если бы не мать, затеявшая ремонт кухни и не сестра-школьница, пристававшая к нему со своими девчачьими проблемами, то он в день приезда побежал бы на работу и согласился бы работать бесплатно и круглосуточно.
Девушку-гадалку Михаил встретил в первый же день как вышел на работу – это было счастье и несчастье одновременно: он видел ее, но она принадлежала другому мужчине, и это разрывало ему сердце. Чтобы хоть как-то оправдать перед сослуживцами свой интерес и свое внимание к этой девушке-гадалке – скрыть их не удалось от бдительных полицейских очей – он пытался изобразить на своем лице праведный гнев и прикрыться служебными обязанностями: обман доверчивых граждан и вымогательство у них денег должны быть наказаны!
И плевать ему было на негласное соглашение между его непосредственным начальством и криминальными городскими авторитетами! Он дал себе слово поймать ее, доставить в отделение и… и попытаться перевоспитать.
Нельзя же, право слово, в наше время верить в гадание и заниматься таким позорным делом!
Но все его попытки поймать бомжиху-гадалку заканчивались неудачей. Она оказывалась проворнее, легче его и, главное, симпатии большинства пассажиров были не на его стороне. Он долго не понимал почему – ведь он охраняет их же от мошенницы и лгуньи, а они не помогали ему, а мешали, подставляя ноги и спины на его дороге.
Нет, Михаил не обижался на людей – возможно, они хотели как лучше и не понимали, что только он может вырвать эту девушку-гадалку из ее никчемного существования и предложить взамен достойную и правильную жизнь: ему даже снилось, что он вытаскивает ее из болота и ведет за руку к чистой неспешной реке.
Но на самом деле в своем намерении помочь девушке-гадалке он не продвинулся ни на шаг – она была, по-прежнему, недосягаема для него.
Он тосковал о ней и злился на себя за свою тоску, запрещал себе думать о ней и не мог справиться со своими мыслями о ей. Он искал ее глазами по вагонам, высматривал на платформах цветастую цыганскую юбку и красный платок и, если не находил, считал, что день прожит в пустую. Она мерещилась ему на улицах родного города (хотя он никогда не встречал ее на улицах Владимира, а только в электричке), смотрела на него с экрана телевизора большими карими чуть влажными и грустными глазами, чудилась в каждой молодой пассажирке пригородной электрички на его маршруте…
Вот и сейчас, взглянув на девушку, сидящую у окна в последней электричке, направляющейся в Москву, Михаил вздрогнул, увидев те же карие, грустные глаза, будто слеза затуманила шоколадную глазурь, преследующие его днем и ночью. Всего на одно мгновенье встретился он взглядом с незнакомой пассажиркой, а сердце его радостно забилось.
«– Так и сума сойти не долго! – урезонивал он себя, заворожено глядя на то, как незнакомая девушка с каштановыми до плеч волосами достает из дорогой, кожаной сумки железнодорожный билет, протягивает его контролеру, потом кладет билет в карман куртки. – В каждой девушке она мне мерещится – вот и сейчас показалось…»