Второй шанс
Шрифт:
Когда страна только-только начала постигать сущность термина «дефолт», Андрей Константинович справил сороковой день рождения. Детство и юность будущего гендиректора пришлись на шестидесятые и семидесятые годы, не особенно схожие между собой. Выросший в семье инженера, он рано проявил склонность к точным наукам. Общественную нагрузку воспринимал без трепета и фанатизма, как неотъемлемую часть пейзажа. Душную атмосферу застоя почти не ощутил – был всецело занят учебой в институте и последующим устройством во взрослой жизни.
Выпускника технического вуза распределили на оборонный завод, где Носов так же спокойно принял
К бизнесу его приобщили бывшие однокурсники, делавшие карьеру по комсомольской линии. Им, оборотистым и непоседливым, требовался компаньон именно такого рода – грамотный, настойчивый, методичный, внимательный к деталям. Партбилет Носов без эмоций спрятал в ящик книжного шкафа у себя дома и больше оттуда не доставал. Телеканал в начале девяностых был активом, который достался ему и его партнерам практически за бесценок. Только было непонятно, что делать с этим добром, прикупленным походя.
Говоря точнее, и добра-то не было. Имелась выделенная частота для вещания, свидетельство о регистрации и… всё. Энтузиаст, заваривший кашу, понял, что не в силах воплотить идею в жизнь, и без возражений отошел в сторону, получив свою мелкую денежку.
– Ты у нас, Андрюша, насчет техники самый головастый. Давай, берись. Тебе и карты в руки! – напутствовали Носова компаньоны из резерва КПСС.
Пришлось разобраться и в телевидении, и в коммерции, и в рекламе. Мания величия, кстати, нисколько не обуяла Андрея Константиновича. Его поведение, стиль общения с людьми совсем не изменились. В своем специфическом бизнесе он, как и на заводе, предпочитал действовать рационально, шаг за шагом, опираясь на подготовленную почву и полученные знания.
Разумеется, он понимал, что телевидение – это больше, чем просто предпринимательство. Канал, поднявшийся с полного нуля и занявший достойное место под солнцем, стал объектом внимания очень разных сил. Девяносто девятый год был не только временем выборов в Госдуму. У губернатора области в декабре подходил к концу срок его полномочий, а значит, избирателям предстояло получить на руки еще один бюллетень…
Остановив свою темно-синюю «Ниву» около театра оперетты, Носов долго смотрел на местный Дом правительства по другую сторону площади. Он давно мог купить хорошую иномарку, но не хотел выделяться из рядов своего сословия. Пускать пыль в глаза и растопыривать пальцы веером был не его метод.
Андрей Константинович размышлял. Доклад Баранникова он принял к сведению. Соображения двоюродной сестры относительно Ветрова, которыми она поделилась с ним уже на лестнице, по пути к машине, тоже. Элеонора честно сказала ему, кто надоумил ее, и Носов многозначительно хмыкнул.
– Рассказывай, если у вас с Клевцовым что-нибудь новенькое появится. Номер моего мобильного знаешь, – так он отреагировал на слова старшего редактора.
– Леонид, вы когда-нибудь чему-нибудь научитесь?
Услыхав этот вопрос директора информационного вещания, Дима интуитивно понял, что быть беде.
Лёня Яковлев набычился и ответил:
– А в чем проблема,
Общаться с Ветровым в такой вольной манере категорически не рекомендовалось. Коллектив внутренне подобрался. Девушка Людмила, сидевшая на диване рядом с Лёней, сделала попытку незаметно отодвинуться, но тщетно. С другой стороны ее подпирала Маша Скворцова. Людмилу, фамилию которой Ветров никак не мог запомнить, взяли на испытательный срок три недели назад. Ни журналистского образования, ни опыта деятельности на медийном поприще у нее не было. Перед Андреем Константиновичем за кандидатку похлопотали в службе занятости, и он перенаправил человека далее по инстанции.
Людмила страшно боялась и Носова, и Ветрова. От огромного желания делать всё как можно лучше она то суетилась сверх любой разумной меры, то, наоборот, впадала в ступор. Это вызывало комичное впечатление. Кроме того, узнав о ее предыдущем месте работы, некоторые коллеги начали хохмить, что, дескать, служба занятости таким путем резко улучшила свои показатели.
Только что завершился совместный просмотр вчерашнего выпуска новостей. Опрос горожан про Балканы, снятый вчера с эфира, в последний момент вернули на место и поставили в самый хвост, перед прогнозом погоды. Лёня, конечно, отнесся к нему спустя рукава. Нарезка мнений была хаотичной, люди несли околесицу, а последний из них, парень в кожаной кепке, жуя на камеру, ляпнул: «Балканы – это где? В Азии?»
– Вам повторить ваш сюжет? – осведомился Ветров.
– Зачем? Всё и так понятно, – сказал Лёня.
– Вот именно: всё понятно с вами и вашей квалификацией!
– Александр Владимирович, да в чем суть претензий?
Диме почудилось, что директор информационного вещания сейчас огреет Лёню чем-то тяжелым. Например, стулом. Но все стулья были заняты, и Ветров продолжил.
– Вы чем сюжет завершили?
– Ах, вон что… Это же так, шутка.
– Шутка?
– Да. Для разрядки международной напряженности.
Ветров молча смотрел на Лёню добрых полминуты. Возможно, и больше. Затем деликатно сказал:
– Леонид, боюсь, служба новостей не для вас. Может, у Юры с Ричардом вакансия третьего юмориста найдется, а я сегодня же поставлю перед Носовым вопрос о вашем увольнении.
Теперь уже Лёня долго молча смотрел на него в общей тишине.
– Вы все трудитесь и получаете за это деньги, пусть не великие, но одновременно и учитесь профессии, – сказал, наконец, Ветров. – Никто из вас не пришел сюда готовым телерепортером. Никто! Я учу вас не потому, что мне скучно и нечего делать. Я создаю полноценную структуру, и я ее создам. Дальше со мной пойдут те, кто могут и хотят расти. В сущности, вы мне должны платить, а не я вам. Хотя всё это уже неоднократно говорилось. Леонид, можете подождать Андрея Константиновича в холле. У меня к вам больше нет вопросов.
Людмила смотрела на Ветрова с нескрываемым ужасом, широко распахнув и без того большие глаза. Из коридора было слышно, как в административном отделе тщетно надрывается телефон.
«Оля с Геной, похоже, опять где-то обнимаются, а старик Баранников курит», – подумал Дима.
Лёня с презрительной гримасой на лице поднялся со своего стула под вешалкой, взял куртку под мышку и вышел из кабинета, никому даже не кивнув напоследок.
– Георгий, а что вы говорили перед прогнозом погоды? – неожиданно произнес Ветров.