Второй шанс
Шрифт:
Когда я узнал о её болезни, страха не было. Правда, и осознание пришло не сразу. Уверен был, что мы справимся. Был готов на всё, чтобы Ирина осталась с нами. Был готов работать круглыми сутками, забыть обо всех планах, распродать всё немногое, что успели вместе нажить… Готов был умереть вместо неё.
Вот только болезнь не торгуется. Не позволяет выбирать.
Когда мы услышали волшебные слова, выдохнул. Уверен был, что мы победили. Или хотя бы выиграли время, чтобы набраться сил для новой борьбы. Но ремиссия длилась
За эти месяцы я испытал весь спектр эмоций. От гнева до отчаяния. От чувства безысходности, до оглушающей злости.
Но страха не было.
Когда Алиса вышла из кофейни, грудь сдавило тисками. Я смотрел, как она быстро уходит, сталкиваясь с прохожими, и огромным усилием воли удерживал себя на месте.
А потом красная шапочка вышла на дорогу, не посмотрев по сторонам.
Яркая вспышка страха сковала всё тело, когда я увидел, что автомобиль не успевает затормозить и понял, что сейчас произойдёт. На секунду я оглох и ослеп. А когда снова обрёл все чувства, Алиса уже пропала из поля зрения.
Клянусь, я не бегал так быстро даже двадцать два года назад, когда участвовал в сборной института по лёгкой атлетике.
Я был рядом с ней через пару секунд.
Алиса лежала в неестественной позе и смотрела в небо. Сразу понял, что она жива, но страх почему-то не отпускал.
Одному Богу известно, каких усилий мне стоило оставаться спокойным — Алиса должна была почувствовать, что всё будет хорошо.
Конечно, единственное, что она сумела прохрипеть — имя своей дочери.
Сергей ещё никогда не работал так быстро. За двадцать минут, что ехала скорая, он выяснил, что у девочки через час заканчиваются уроки. Единственная подруга и крёстная Маши находится в больнице с воспалением лёгких, а родители Алисы — в Турции по путёвке, которую для них приобрела дочь. Вернутся завтра. Даже если сообщить им сейчас, они смогут добраться только к ночи.
Поэтому я принял решение.
Сунул крупную купюру фельдшеру скорой и потребовал звонить мне каждые десять минут или чаще, если появятся новости. А сам направился в школу…
Я ни разу не забирал свою Машу после уроков. Ирина делала это сама до последнего. До тех пор, пока были силы. А когда её не стало, я бухал. Потом работал и бухал. Считал, что в восемь лет дочь уже достаточно взрослая.
Маша Зимина сейчас чуть младше моей дочери на тот момент. И я по-прежнему понятия не имею, как вести с себя с ребёнком такого возраста.
И это при том, что я много лет проработал учителем начальных классов.
Вспомнив всё, чему научился за годы работы и учёбы, вошёл в здание школы одновременно со звонком.
Машу заметил сразу — рыжая копна волос костром выделяется среди белых и шоколадных причёсок. Копия мамы…
Девочка вышла из раздевалки с вещами, стала крутить головой, высматривая Алису, и наткнулась взглядом на меня. В глазах девочки промелькнуло
Я попытался улыбнуться. Однако, подозреваю, что вышло плохо, потому что девочка остановилась.
Бросив эту затею, сам пошёл навстречу ребёнку.
— Здравствуй, Маша. Ты меня помнишь?
Девочка кивнула, сильнее прижав к груди свою куртку и пакет с обувью.
— Мама не сможет тебя забрать, и попросила меня сделать это.
Понимаю, что должен как-то объяснить этот факт, но очень не хочется пугать ребёнка. Однако обманывать тоже нельзя.
— Кое-что произошло, и твоя мама сейчас у доктора. Но с ней всё будет в порядке.
Девочка уставилась на меня огромными глазами, заглядывая прямо в душу. Ещё пару секунд она хмурилась, выискивая что-то в моём взгляде, а потом её лицо просветлело, и девочка снова кивнула.
— Вы отвезёте меня домой?
Я выдохнул. Маша доверилась мне, а это самое важное. Теперь главное не облажаться…
— Нет. Думаю, сегодня тебе придётся остаться в моей квартире. Она огромная, и из окна видны красивые небоскрёбы.
Девочка снова нахмурилась.
— Как только мы приедем ко мне, позвоним доктору твоей мамы, и ты сама у него всё спросишь, хорошо?
— Лучше вы, — ответила Маша, снова нахмурившись. — А потом расскажете мне. А когда мама поправится?
Хотел бы я знать. Чёртов фельдшер со скорой должен был позвонить пять минут назад… Пока я даже не знаю, насколько серьёзны травмы.
Конечно, душа протестует и требует мчать в больницу, но я не могу. Не везти же туда Машу?
Звонок телефона прозвучал довольно тихо, заглушаемый традиционными звуками школьного фойе после уроков, и я расслышал его не сразу.
Неизвестный номер.
— Маша, тебе нужна помощь с одеждой? — кивнул на вещи, которые девочка всё ещё прижимала к себе.
Ребёнок мотнул головой, и я продолжил:
— Тогда одевайся вот здесь, — кивнул на скамейку у окна, — а я подожду тебя.
Маша молча двинулась к скамье, и я быстро принял вызов, отойдя к белой колонне.
— Здравствуйте ещё раз, — суетливо заговорил мужской голос, — мы на месте. Предварительно закрытая черепно-мозговая и переломы рёбер. Точнее станет известно после диагностики. Врач уже принял.
Я оперся рукой о колонну, прикрыв глаза. Снова ни черта не ясно. Черепно-мозговые травмы бывают разными…
— Фамилия лечащего врача, — прохрипел в трубку.
— Лукин, — последовал незамедлительный ответ.
Я сбросил вызов и набрал номер из быстрого доступа.
— Лукин. Ты на месте?
— Паркуюсь, — ответил Сергей.
— Думаю, я не должен объяснять, что от тебя требуется?
— Конечно, нет, Игорь Сергеевич. Вы подъедете?
Снова прикрыл глаза, выругавшись про себя. Конечно, я должен.