Второй шанс

Ерпылев Андрей Юрьевич

Сражаться против гяуров с оружием в руках он уже не мог, зато при нем оставались его молодость, природный ум, позволивший подняться из среды полуграмотных боевиков до небольшого, но «полевого командира», а также некоторое образование – два курса столичного Станкина. Кстати, именно из-за его «станочного» образования и приклеилось к нему прозвище, благо «токарь» и «тракторист» уже были…

Анвару, доказавшему кровью свою верность заветам Пророка, предстояло защищать святое дело на ином фронте, далеком от родных гор, но не менее важном и кровавом.

Через три года уважаемый господин Магадиев уже контролировал один из участков подпольного золотого рынка, охватывающего несколько областей и даже одну небольшую

республику в Сибири. Естественно, за такой лакомый кусочек, как тоненькие ручейки желтого металла, сочащиеся с государственных приисков, из частных артелей и от «диких» старателей, чтобы в одной из сибирских столиц слиться в солидный поток, пришлось побороться.

Пригодились волчья хватка, неразборчивость в средствах и равнодушие к чужой боли и страданиям, впитанные в горах с натовскими пайками вместо материнского молока и рассказами старых бывалых боевиков вместо бабушкиных сказок. Новый «золотой босс», сменив старого – пропавшего без следа при весьма странных обстоятельствах, повел себя так агрессивно, что отступили даже настоящие криминальные хозяева здешних мест, предки которых – сибирские «варнаки» – «озоровали» в этих глухих краях задолго до того, как кавказские горцы осознали себя свободолюбивым народом.

Время уже было не то, что в «горячие девяностые», когда бритым наголо крутым парням было проще искрошить из автоматов пяток оппонентов вместе с десятком ни в чем не повинных прохожих, чем связать десяток слов в осмысленное предложение. Последние реликты «золотых денечков» отдыхали на канарских пляжах или на колымских нарах, а большинство мирно почивало под грандиозными бронзовыми и гранитными стелами «с распальцовочкой» или под асфальтом автомагистралей. На смену им пришли лощеные господа в умопомрачительно дорогих костюмах, сверкающие голливудскими улыбками, а «дипломатию Калашникова» сменил нормальный диалог (в пределах понятий, естественно). Лишь иногда из-под белоснежной манжеты на секунду выглядывала тщательно затертая «зоновская» наколка, а в глазах за дымчатыми стеклами фирменных очков проступал волчий блеск…

Разжигать очередную криминальную войну на бескрайних просторах Сибири сегодняшним хозяевам жизни было не с руки и поэтому с наглыми пришельцами, за которыми стояла нешуточная дикая сила, разбуженная опрометчивыми обещаниями некоторых политиков «решить проблему силами одного парашютно-десантного полка», предпочли договориться. Сферы влияния и зоны ответственности были тщательно и скрупулезно поделены, спорные вопросы урегулированы, несогласные нейтрализованы… «Высокие договаривающиеся стороны», не подписав, конечно, никаких документов, обязались «келейно» решать все и всяческие проблемы и до сих пор отлично с этим справлялись. Любители засунуть свои грязные лапы в чужой казан с пловом исчезали так же незаметно, как и появлялись, правдолюбцы в погонах и без вдруг становились мирными и покладистыми, отбившиеся от «генерального русла» золотые ручейки возвращались на место…

Вот уже пятый год в окрестностях царила тишь, гладь и бла-алепие на радость местным и столичным политикам, кстати, не забывавшим и о собственных здесь интересах. Поэтому ничего, кроме вежливой и уважительной беседы, возможно, похвал и необременительных и ненавязчивых «це-у», Анвар от предстоящей встречи с Рафшатом Нагоевым не ждал. Ведь скромный генеральный директор консалтинговой фирмы «ИнтерЕвразКон» или попросту ИЕК и был тем всевластным наместником, прокуратором своего рода, строго блюдущим интересы правоверной империи в данном, еще христианском по какому-то недоразумению, регионе.

Все это проносилось в голове уважаемого господина Магадиева, пока он важно, стараясь не припадать на раненую ногу (вторая, вернее, дорогущий биомеханический протез, сотворенный швейцарскими «гномами-волшебниками», не беспокоила никогда), шествовал по широченному,

ярко освещенному коридору мимо раскидистых пальм в кадках и суетливых клерков, склоняющих прилизанные головки при его появлении.

– Прошу, уважаемый господин Магадиев, – прошелестел, распахивая дверь в огромную приемную, брат-близнец того холуя, что встречал Анвара у лифта (а может быть, тот же, но незаметно опередивший гостя). – Вас ждут…

Буквально через пятнадцать минут уважаемый господин Магадиев выскочил обратно, красный как рак от только что пережитых гнева и унижения, сжимая увесистые кулаки…

* * *

– Владислав Игоревич, к вам посетитель.

Мэри, хорошо вышколенная секретарша, сверкнула холодной голливудской улыбкой и замерла у двери.

«Ох уж мне эти новые веяния… – вздохнул про себя Владислав Игоревич Самохвалов, глава известной адвокатской конторы, не так давно звавшийся Славиком Шилом (правда, помнивших это „погоняло“, осталось не так уж и много, а еще меньше решилось бы повторить вслух). – То ли дело раньше… Не секретарши были, а боевые подруги: хоть на разборку, хоть в койку… Хотя у этой тоже экстерьерчик ничего…»

– Меня ни для кого нет.

– Но он настаивает, шеф!

– Пошли его на… Погулять немного. Я освобожусь через два часа. Кстати, кто это?

– Он назвался господином Шнеллем.

– Шнелль?!! Что ж ты сразу-то не сказала? Зови немедленно!

Секретарша, поджав пухлые губки, вышла, гордо цокая каблуками.

«Чего ему нужно? Шнелль так просто не приходит…»

– Здорово, Славик!

Дверь распахнулась, и на пороге образовался полный, стриженный ежиком крепыш в парусиновом пиджаке, распахнутом на объемистом пузе, обтянутом черной фуфайкой, и в отвисших на коленях джинсах. Бычью шею украшала золотая цепь чуть потоньше якорной, а синие от татуировок пальцы унизывали здоровенные «гайки» того же драгоценного колера.

«Все такой же… – недовольно подумал господин Самохвалов, поднимаясь навстречу гостю из-за своего огромного стола, привычно наклеивая на лицо широкую дружескую улыбку, далеко не единственную в его богатом арсенале, и распахивая объятия. – Гопник-гопником… А цепь еще толще нацепил, чем в прошлый раз!..»

– Сколько лет, сколько зим! Ты каким ветром к нам, убогим?

– Попутным, Славик, попутным…

Толстяк вяло, одними пальцами, пожал протянутую руку, по-зековски держа свою на весу и чуть выше, и без приглашения плюхнулся в кресло.

На самом деле имя данного колоритного персонажа к только что произнесенному имело самое отдаленное отношение.

Звали этого в прошлом уголовника, а теперь своеобразного «чиновника по особым поручениям», курсирующего между Москвой и самыми отдаленными уголками России, просто и бесхитростно – Тимофеем Зотовым. Имел он за душой шесть классов средней школы, «малолетнюю» колонию и три вполне взрослые «ходки» по самым разным статьям – от банального злостного хулиганства с отягчающими до вооруженного ограбления. Что эта неординарная личность делала на свободе, когда ему еще не менее десятка лет полагалось «топтать зону», сказать не мог никто. Или почти никто… А словечко «шнелль» [17] просто-напросто было единственным из изучаемого некогда за школьной партой немецкого языка, которое он помнил и вставлял в щедро пересыпанную «феней» речь. Правда, «погонялу» своему он соответствовал на все сто: был подвижен, несмотря на комплекцию, очень быстро соображал и к тому же никогда не опаздывал вынуть нож или иное колюще-режущее приспособление, когда возникала необходимость. Даже иногда опережал события…

17

Schnell (нем.) – быстро.