Второй шанс
Шрифт:
Правда, чуть не умер при этом. Да и совесть немножко грызла: всё-таки за оказанную помощь в нахождении бандитского логова и старушке Козыревой награда причиталась. Как бы… Но с другой стороны, чего болезную беспокоить по пустякам? Она и так самая обеспеченная в селе, да и если не вчера-позавчера, так сегодня уже уехала небось к своему внучатому племяннику.
«Или кем он там ей по-родственному доводится? – стал припоминать Горбушин, останавливая машину перед непроходимым участком дороги, ведущим к усадьбе бывшего директора сыродельного комбината. – Вроде как о внучке речь шла, а муж её – просто бабке зять. Ага, и малого
Так и не отойдя от машины, участковый с сожалением глянул на свои начищенные ботинки, а потом с тоской на заболоченный участок. Огородами вокруг пустующих усадеб и то проще было обойти, чем напрямик двигаться. Сельские так и делали, когда за грибами в эту часть леса ходили.
Посторонний человек удивился бы, наблюдая такое безобразие. Неужели сложно хоть раз в год здесь трактором пройтись да откосы сделать? Но уж Леонидыч лучше всех знал тайные причины такого разгильдяйства – всё та же вредность старушки Козыревой, её принципиальность и честность. Никому не давала вырубать деревья на опушке, что сразу возле её усадьбы, вот трактористы уже десять лет и бойкотировали вредину, не подправляя дорогу к её дому. А сами вывозили лес издалека, по двум другим дорогам, ведущим к хуторам и пастбищам. В итоге по расстилающемуся впереди безобразию только и можно было теперь пройти пешком, но лучше огородами.
Точно так же решил осматривающийся по сторонам стажёр.
– Игорь Леонидович, а может, мы вон там проберёмся? Смотрите, какая тропа удобная.
– Ты запомни, сынок, золотые слова! – не упустил ветеран возможности прочесть нравоучения ретивому помощнику. – Тропы – они для партизан хороши да для беглых каторжан. А мы с тобой – государственные представители правопорядка, образцы чести, доблести и достоинства. Поэтому нам – только по широким дорогам следует ходить, а не огородами проскальзывать, словно преступники какие-то!
Курсант скривился, покосился на свои летние туфельки, потом на громадные лужи впереди, оставшиеся после вчерашнего и позавчерашнего ливня с грозой, и всё-таки попытался поспорить с наставником:
– Какая же это «широкая дорога»?
– Вот подобные непорядки мы с тобой и поставлены исправлять. Сегодня же потребую от трактористов, чтобы они не только профиль дороги здесь подровняли да стоки нужные сделали, но и щебнем весь участок подсыпали.
– Да-а? – впечатлился стажёр. Хотя топтать грязь ему всё равно не хотелось. – Но если бы нам пришлось к той усадьбе незаметно подкрадываться да преступников там ловить, что тогда?
– О-о! Тогда бы мы работали по заранее мною утверждённому плану. Я бы шёл по дороге, отвлекая на себя внимание, а ты – по-пластунски полз бы огородами. А потом по моему сигналу вскочил, напугал кого следует, деморализовал… Ну а я уже произвёл бы арест как полагается. Пошли…
Двинулся Горбушин первым, уже и сам метров через двадцать жалея о своей принципиальности. Местами приходилось держаться за столбики заборов, скользя по краешку канав, с риском перепрыгивать особо непроходимые углубления, да и вообще двигаться по «широкой дороге» зигзагами, как по минному полю.
Честно говоря, следовало в козыревский дом заскочить ещё позавчера, как только расщедрившееся начальство улетело на вертолётах. Но участковый нашёл для себя тысячу
А в сторону усадьбы только и глянул пару раз издалека. Собак у Козыревой не было, но дым из трубы шёл ещё тогда. Пришла догадка, что старуха интенсивно начала возиться с молоком, прогревая его и делая первые заготовки для сырных головок. Тем более что за два прошедших дня появились сведения, что уже четверо обладателей дойных коров поставляют молоко в усадьбу Козыревых. Они же успели свезти на домашнюю сыродельню все свои скопившиеся запасы кислого молока. Собирались и другие хозяева следом за ними подтянуться.
Именно последний факт больше всего заинтриговал молодого стажёра.
– Кто же помогает старушке в работе? – спрашивал он с горящими подозрительностью глазами. – А вдруг она пригрела возле себя того самого Наркушу?
Он, по сути, и заставил своего наставника отправиться сегодня на проверку. Хотя ветеран собирался это сделать завтра, а то и послезавтра.
Теперь дымок из печной трубы поднимался и над сараем, в котором, как знал участковый, Козыревы издавна оборудовали сыроварные котлы с паровым подогревом. Значит, небольшое производство уже развернулось вовсю и вскоре начнёт давать вожделенную продукцию.
Воспоминания о ней опять наполнили рот Горбушина слюной, а голову мыслями: «В самом деле, старушка бы сама не справилась. Значит, уже уехала, и тут всем заправляет та самая Лялька. Хм! Забавная девчонка была, помню её торчащие в стороны косички… Но всё равно ей с мелким сыном самой не справиться… Жаль не спросил, сколько отроку лет-то?.. Ладно, сейчас всё и выясним… А если чего подозрительное замечу, то не постесняюсь и весь дом осмотреть с постройками да сараями».
Принятое решение взбодрило, придало уверенности, и створку калитки участковый уже толкнул жестом полноправного хозяина положения. И чуть лоб не оцарапал, натолкнувшись на неподдавшуюся преграду.
– Что за ё…! – вырвалось у него раздражённо. В селе не было принято закрывать калитки, когда хозяева в доме. – Эй! – выкрикнул громко в сторону окон. – Хозяйка! Открывай ворота!
На его крики на крыльцо вышел чернявый парнишка лет пятнадцати. Одет скромно, во что-то явно устаревшее или рабочее. Длинные волосы забраны в хвост. На плечах косынка, какими обычно и подвязывают волосы женщины, работающие на сыроварне. Удивлённо взглянув на прибывших в гражданской одежде мужчин, он крикнул в раскрытую дверь дома:
– Лариса Фёдоровна! Тут какие-то уголовники в калитку ломятся!
Подобного оскорбления Горбушин давно не получал. Поэтому от неожиданности даже не смог сообразить, как достойно ответить, зато яростно и злобно среагировал стажёр.
– Мальчик! Что за ярлыки ты навешиваешь незнакомым людям?! Какие мы уголовники?! Мы, наоборот, представители местного правопорядка!
– Да-а? – поразился пацан. – Почему вы тогда ко мне на «ты» обращаетесь? Где ваши вежливость и достоинство?
Стажёр тоже заткнулся, пытаясь отыскать нужные слова в ответ на вполне справедливое обвинение. Зато еле слышно проворчал себе под нос: