Второй шанс
Шрифт:
По этому случаю, окончив переговоры, Козырева распорядилась:
– Поехали в типографию! Буду показывать дорогу, – и по пути наговаривала в ухо Александра: – Конечно, будь такие условия, как сейчас, в момент моего ухода на пенсию, я бы спасла комбинат. Сложно было бы его защищать от нападок бандитов в чиновничьих мундирах, но как-то справилась бы. Зато сейчас мы можем смело запускать продукцию в продажу под нашим фамильным брендом «Козыревский сыр». Патенты на него у меня до сих пор хранятся в надёжном месте.
– Чего
– Мои предки были мастеровыми, заводчиками, купцами, а не императорами! – чуть ли не обиделась Прасковья. – А это почётней, чем пачкаться властью. Или ты со мной не согласен?
– Ну да, – кивнул Александр Свиридович, аккуратно поворачивая в улочку, на которую указывала ему женская рука. – Настоящим учёным тоже не присуще стремление к власти.
– Вот потому и страдаем… вон туда подъезжай! – и уже скороговоркой стала давать последние инструкции: – Мой старый знакомый, директор типографии, лет десять как уже умер. Заправляет тут его дочь, редкостная стерва и жадная мегера. Мы могли бы в общем порядке сделать заказ, но нам надо срочно, на специальной бумаге и чётким рисунком, который я набросаю художнику-дизайнеру. Поэтому придётся тебе поработать своим обаянием и мужской сексапильностью.
– Ты чего? – испугался парень. – Хочешь, чтобы я старых бабок очаровывал?
– Ничего, от тебя не убудет! – надменно фыркнула напарница. Но по блеску глаз несложно было догадаться, что она издевается. – Ей всего лишь чуть за тридцать и внешне совсем не уродка. Да и про свой истинный возраст не забывай. Для тебя любая особь младше шестидесяти и хотя бы чуть шевелящаяся должна казаться молодухой в полном соку.
– Тьфу на тебя! Ведьма! – принял игру словами академик. – Сожгут тебя за речи богопротивные, ой сожгут!
– Ты как с матерью разговариваешь?! – прошипела она с угрозой и тут же продолжила деловым тоном: – Я прикинусь тупой блондинкой, которая только платит и моргает глазками. Ну а ты покажи свою деловую хватку и… всё остальное. Только в меру и руками её не вздумай лапать.
– А то что?
– А то вырву ручки-то! Ну и напирай на особую благодарность потом в виде готовой продукции.
– Ладно, буду пробовать…
В небольшой приёмной пришлось подождать. Директор принимала посетителей. У дверей сидели два мордоворота сами себя шире, габаритами очень напоминающие убитого Паровоза. На вид лет по двадцать пять каждому. То ли ждали своей очереди, то ли просто приятно проводили время, заговаривая зубы молоденькой, но совсем страшненькой на вид секретарше.
Прасковья глазами указала на мужчин, словно спрашивая: «Можно попробовать?», но академик так возмущённо закатил глаза, что она тут же обиженно отвернулась, еле слышно бормоча себе
– Ничего бы с этими грузчиками не случилось… Тем более что они откровенно издеваются над девочкой. А было бы хорошо, если бы оба воспылали к ней страстью и поколотили бы друг друга от души…
– Мм?.. Ты и такое можешь? – поразился Александр, стараясь шептать, сильно не открывая рта. – Или самонадеянно считаешь, что можешь? Не следует ли вначале потренироваться дома? На мне и на Боре?
– Жалко мне… Борю. Ты сильней, можешь и убить его…
– Ещё раз тьфу на тебя!
Новоявленная Лариса Фёдоровна саркастически ухмылялась на это, но вела себя в дальнейшем тихо, пристойно и незаметно. При должном желании и определённом настрое у неё всё лучше и лучше получалось «не отсвечивать». Она буквально поражала мужчин своей красотой при первом же явлении, но при нужде могла выглядеть и так, что на неё совсем внимания не обращали. А хотелось! Ох, как хотелось недавнему «божьему одуванчику» вести себя словно королева красоты! Тем более что она на самом деле таковой и являлась.
Последующие четверть часа прошли в уколах на эту тему.
Потом из кабинета директора типографии вышли женщина несколько бледного вида и двое мужчин. Один из них что-то буркнул мордоворотам, и те легко двинулись впереди троицы на выход из здания. На других посетителей вышедшие глянули мельком, без всякого интереса. Зато Александр так окаменел, что собравшаяся было вставать Прасковья тоже замерла в наклоне вперёд.
– Ты чего? – шепнула она, когда пятеро вышли, и получила еле слышный ответ.
– Это Вера Павловна! Моя телохранительница в Москве.
Они хорошо помнили рассказ Наркуши о том, в каком состоянии тот оставил Веру на смотровой площадке. С тяжёлым ранением в плечо и почти в бессознательном виде. Тем не менее уже из намёков Бурого проглядывала иная информация: что раненая смогла каким-то чудом сбежать во время доставки её в госпиталь. В связи с чем и была заявлена в розыск. В том числе и криминальными структурами.
И что она делает здесь? Опознать академика в его нынешнем виде она не могла априори. О том, что существует обратный процесс взросления, информации у нее не было. Оставалось только догадываться, в качестве кого она здесь находилась.
Судя по бледности, она еще не до конца оправилась от ранения. Добровольно человек в таком состоянии бегать не станет. Да и о розыске следовало помнить. Но раз она передвигается по общественным местам, да с такой плотной группой сопровождения, сразу напрашивались определённые выводы. Либо она уже всеми силами взаимодействует со следствием, либо её плотно опекают люди ушедшего в подполье Лавсана.
Спросить нельзя. Броситься следом и проследить или подслушать тем более. Да и разочарованная секретарь прервала затянувшееся ожидание посетителей.