Второй шанс

Иванович Юрий

– Ну ладно, а как ты себе это представляешь? – развела руками Прасковья. – Вдруг скифы – не твои предки?

– Это мы ещё посмотрим!

– Как? Я сама попала в Великую Скифию скорее всего случайно.

– Как? – на пару мгновений задумался Цаглиман. – Да очень просто, воспользовавшись твоим способом. Ты обнимешь Александра, а я обниму тебя, и…

Он изобразил руками окошко кинокамеры, как это делают режиссёры. Мол, так и будем осматривать и знакомиться. И тут же ему в голову пришла очередная идея.

– А с собой туда

ничего нельзя пронести отсюда? Или наоборот? Например, миниатюрную видеокамеру?

Академик возмущённо хмыкнул:

– Абсурд! Мы туда проникаем только своим нематериальным сознанием.

– Не ты ли утверждал, что мысль тоже материальна? – не сдавался оппонент, напоминая фразу из недавней дискуссии. – Ты спрашивал у жреца на эту тему? Вдруг нечто такое возможно?

– Не спрашивал! – сердился Александр. – Потому что такого быть не может. Априори!

– Да-а? Ты знаешь, я ещё совсем недавно не верил, что человек может омолодиться. Плюнул бы в лицо любому, кто попытался бы мне доказать обратное. А сейчас вот уже не столь категоричен. Заявит какая-нибудь бабушка, что опознает мой голос из миллиардов иных голосов, только и скажу: «Всё возможно».

Крыть, казалось бы, нечем. Но Кох не удержался от язвительного ответа, в стиле «Кто бы рассуждал!». Завязался диспут. После него продолжилось обсуждение того, что узнали потомки у своего предка Приакса.

Время летело незаметно. А там и Галина Григорьевна явилась. Постояла немножко, любуясь на сестру, прислушалась к разговорам да и заявила:

– Ранний обед готов! Можете сразу и позавтракать. По тому, что вижу, работу завершаете?

– Да, на пару минут осталось! – истинно директорским взором оглядывая сделанное, согласилась Прасковья. – С такими ценными работниками, среди которых даже академики, и не справиться?

Во время и после обеда разговор о скифах продолжился. Причём больше говорила старшая Козырева, а младшая вообще слова не вымолвила и вопроса ни одного не задала. Цаглиман тоже помалкивал, уже мысленно представляя себя в Великой Скифии.

А речь шла о самом загадочном и волшебном: о дарканах.

По словам главного жреца, даркан у них имелось всего пять. Три огромных, метр на два, блямбы, которые всегда были прикопаны на глубине в полметра и использовались испокон веков для вызова потомков. Попытки производились только в особенные дни, высчитываемые по лунному календарю, совмещаемому с обычным. И таких совмещений в год бывало не более трёх. Срок – два, три дня. Чаще – всего один. Сама попытка вызова – только четыре часа в сутки. Всегда потомок-мужчина попадал в тело мужчины-предка. Женщина – только в тело женщины.

Ещё одно обязательное условие: потомок мог наведаться в гости, только пройдя в своём времени процесс омоложения. Иным людям действо переноса сознания не даровалось.

Случаев, когда потомок появлялся, потом уходил, а потом опять появлялся – в хрониках не было. Также не было упоминаний, чтобы один потомок притянул за собой следом другого. Да ещё и через какое-то время.

В общем, буддий не скрывал своего шока от происшедшего

и уже не сомневался, что так называемая бифуркация миров состоялась. По этой теме он собирался дать отдельную многочасовую лекцию, потому что половина хроник как раз и была посвящена этой теме. Материал был собран со слов тех потомков, которые попали в ловушки тел своих предков навсегда.

Буддий не стал скрывать информацию о малых дарканах. Вначале упомянул, что в глубокой древности их было десять. Одна – в столице империи, и по одной в малых столицах каждого из девяти царств. И тогда кандидаты на омоложение ими пользовались не в пример чаще. Только вот имелась одна особенность, которая поразила Коха, который постарался пока о своём личном открытии умолчать. А именно: омолаживался лишь тот человек, который проживал несколько более чем сто лет. И омолаживало его тоже на строго конкретный срок: сто лет. То есть сам Приакс мог уже в любой момент, почувствовав подступающую смерть, пройти омоложение и стать внешне четырнадцатилетним.

Почему так? Запрет? Потеря знаний? Или ошибка, передающаяся в среде жрецов из поколения в поколение? Судя по нескольким фразам Приакса, скорее всего речь шла именно об утере знаний. А чтобы вновь их восполнить, требовались лабораторные испытания на простейших животных. Увы, подобное считалось святотатством, а переступить через него ни одному из жрецов не пришло в голову.

Нет, опыты на людях разрешались и ставились с завидным упорством. Но! Все, кто был моложе ста лет, превращались в двухнедельных младенцев, которые ничего не помнили из прошлой жизни. Кому было сто один, становились годовалыми детьми с частичной потерей памяти и со слабым в физическом плане телом. Гарантированное полноценное здоровье и полный разум получали только те, кто шёл на омоложение в возрасте ста десяти лет. Не ранее.

Но тут их подстерегала иная проблема. Вначале ребёнка переносило «откатом» на короткое расстояние, совсем рядышком. Но через десять-пятнадцать минут следовал второй перенос, как правило, непредсказуемый, на тысячи километров, да со сдвигом в прошлое чуть ли не на неделю. Вот тогда десятилетнему созданию предстояло добраться до цивилизации, пройти все лишения и сложности пути и с огромным трудом возвратиться домой. Какие вундеркинды, будучи в тельцах десятилетних детей, вынесут такие испытания? Даже вековой опыт и изощрённый разум не всегда помогал.

Именно поэтому старики и старухи тянули до последнего момента. Или как минимум до ста шестнадцатилетнего возраста. Та ещё проблема! А уж о тех легендарных личностях, которые проходили омоложение дважды, упоминалось в хрониках не больше десятка раз.

Всё это в сумме резко ограничивало число истинных счастливчиков, вернувших молодость.

Но и этого для истории оказалось мало! Некоторые обладатели малых даркан уходили в откат омоложения в неблагоприятных для этого условиях. Власть, она развращает, и к ней, как правило, рвутся самые подлые, циничные, кровожадные отбросы, которые не остановятся ни перед чем. От них только и можно было сбежать, захватив даркану с собой.