Второй шанс

Somber

Я долго не могла отвести от неё глаз, по щекам бежали слезы. Она была монстром. Женской версией Деуса: жестокая, злая и безразличная. Она бы отлично вписалась в Пустошь. Ни стыда. Ни раскаяния. Ни сожаления. Она была прямо идеалом. Я и представить не могла, почему она просто не убила меня с самого начала.

Затем я перевела взгляд на последнего убитого мной Предвестника и снова закрыла глаза. Не пытается убить меня. Я спокойно посмотрела на вторую себя.

— Ты же пытаешься защитить меня, так?

Её глумливая ухмылка медленно исчезла. Я закрыла глаза.

— Я что-то

натворила здесь. Что-то… плохое. Очень, очень плохое. И ты пытаешься удержать меня от осознания этого… потому что знаешь, что есть всего три пути, когда лажаешь настолько сильно. Ты пытаешься поступать лучше… ожесточаешься настолько, чтобы тебя это не волновало… или умираешь. — Я медленно и глубоко вздохнула. — Мне необходимо знать правду. А если она убьет меня… сломит меня… или ожесточит… так тому и быть.

— Прошу, не надо, — тихо взмолилась вторая я. Я заметила слезы в её глазах. — Это очень плохо. Невыносимо плохо.

Я улыбнулась.

— Как и всегда.

А затем я не спеша поднялась. Кобылка в черном отошла, и я приблизилась к павшему Ищущему.

Умри, Охранница. Бах. Появляется кобылка. Бах. Жеребец подходит сзади. Пинок. Возникает последний Ищущий. Удар.

Нет…

Умри, Охранница. Бах. Кобылка. Бах. Жеребец. Пинок…

Блекджек, нет!

Блекджек…

Я качнулась и попятилась назад, глядя на лежащего последнего Ищущего, которую я убила. Вот только она не была Ищущим. Ищущие не зовут меня по имени. Они зовут меня Охранницей. Только знающий меня пони смог бы сказать это.

Кое-кто очень молодая…

Я плюхнулась на землю и взглянула на молоденькую кобылку с кудрявой розовой гривой, практически миниатюрную копию Пинки Пай. Её мордочку покрывали крошки Яблочных Бомбочек.

«— Это называется граната! Она взрывается! Каждый это знает!»

Я так и не узнала, что же случилось с Бон, розовой подругой-меткоискателем Скудл.

— Нет… нет, нет, нет, нет… нет… — бормотала я и поникла, глядя на её избитое тело. Теперь я видела отчетливо, с глаза спала пелена. Единственным Ищущим был тот, которого я преследовала до этого места. Кобылка и жеребец были ровесниками Глори, они выглядели, как мусорщики. Они были прямо передо мной, и я поубивала их. Они вообще были враждебны? Уж я бы была, если бы два незнакомца начали перестрелку в том месте, где я укрылась. А я взяла и просто… поубивала их…

Кобылка в черном пропала, но она была права. Лучше бы я не знала. Я обхватила голову копытами.

— Я убила её… убила… я на самом деле убила её… — тихо бормотала я.

— Да, это так, — мягко произнесла Скотч Тейп, приблизившись ко мне.

— Как… как я могла… я… — я затряслась. — Святая Селестия… как… я…

— Это случилось. На тебя только что напали. Ты была психически истощена. Прошу… только не срывайся снова, — взмолилась Скотч Тейп, крепко вцепившись в меня. — Мы пытались… я пыталась… помочь тебе вспомнить, чтобы ты могла справиться с этим…

— И как я должна справиться с этим? — требовала и просила я одновременно, с болью глядя на неё. — Как мне теперь возвращаться в Капеллу? Как я смогу смотреть в глаза Чарити и остальным меткоискателям?

Я

была Потрошителем. Убийцей. Монстром. С момента, как Глори вернула меня, я постоянно боялась, что изменюсь не в лучшую сторону: стану опасным чудовищем. Теперь я знала это наверняка. Я не была частью решения проблемы. Я была частью проблемы.

Скотч Тейп держала меня своими маленькими копытцами, и, вопреки всему, я прижалась к ней.

— Я лишь могу повторить то, что твой друг сказал тебе давным-давно: делай все возможное, чтобы искупить это, даже зная, что никогда не избавишься от чувства вины. Посвяти каждую секунду своей жизни, чтобы пытаться поступать лучше, несмотря на то, что этого никогда не будет достаточно. И молись, чтобы каждый твой хороший поступок каким-нибудь образом, когда твоя жизнь подойдет к концу, приблизит тебя к искуплению всего плохого, что ты совершила.

— Я больше не знаю как, — прошептала я.

Она вздохнула и чуть сильнее сжала мою переднюю ногу.

— Что ж, вот тогда мой первый совет. Признай, что у тебя есть проблема. Расскажи все своим друзьям. Говорить лишь то, что не убьешь себя — недостаточно. Обещать легко. Но вот признаться в собственных тревогах и страхах уже гораздо сложнее. Во-вторых, держись своих друзей. Неважно, насколько сложным это может быть… позволь им помочь тебе. У тебя очень сильная склонность к самоубийству, Блекджек. Тебе нужна помощь, чтобы справиться с ней. И, наконец… постарайся поспать. Тебе это нужно… ты и сама прекрасно это знаешь. — Она улыбнулась мне. — Блекджек… я знаю, что в глубине души ты хорошая пони. Мы были в твоих воспоминаниях. Я знаю, что ты сомневаешься в себе. Я знаю, что ты ненавидишь себя. Но ты сможешь стать замечательной личностью, если дашь себе еще один шанс.

— Я убила жеребенка. Замечательные пони так не поступают, — пробормотала я. — Я не знаю, смогу ли жить с этим, Хэппихорн.

Помещение постепенно исчезало. Мы возвращались в чернильную темноту, освещенную лишь моим заклинанием.

— Что ж, вскоре мы это выясним.

Тьма превратилась в мою спальню в клинике, теперь уже обветшавшую в соответствии с остальной Пустошью. Я увидела себя, лежащую на грязной постели со странной золотой сеткой, покрывающей мою голову. Рядом находились два разбитых протектопони, и три Ищущих, стоящих у кровати. Возле них мигала какая-то машина. Я была пристегнута к кровати. Возвышающаяся надо мной единорожка осторожно прижимала к моему виску полицейский дробовик. У меня оставались считанные секунды до того, как все мои проблемы канут в никуда.

Я заслужила смерти. Это было вполне подходящее наказание.

Наказание — не ответственность. Если кто-то и должен наказать меня, так это маленькая желтая кобылка на почте.

Оххх… Я останусь ей должна до конца своей жизни… если, конечно, она сразу же меня не убьет.

Но, чтобы рассказать ей, мне еще предстояло выжить.

Это я могла.

— Так, — сказала я, изучая комнату. — Я готова.

Готова как никогда. Понятия не имею, что скажу настоящей Скотч Тейп… Глори… Чарити… Передо мной было три пути. А конкретно для меня, всего лишь один. Я только хотела знать, который именно.