Второй шанс

Somber

— Но… почему они не умерли вместе с ней в Кантерлоте?

Он бесстрастно посмотрел на меня, я внутренне вздрогнула. Нельзя было винить его за это. Этот вопрос тянул на 9.5 по моему личному глупометру.

Он закатил глаза и свел вместе передние ноги, покачав их из стороны в сторону. Затем указал мне между ног и похлопал себя по животу. Потом он указал на себя и вытянул копыто, держа его от земли на расстоянии в рост жеребенка. Я немного призадумалась, затем догадалась:

— О… значит вне Кантерлота остались дети, матери и молодые пони? — Он энергично кивнул. — И вы жили здесь?

Он застыл, затем вымученно

улыбнулся и отрицательно покачал головой. Хотя, в этот момент мне показалось, что он занервничал. Он посмотрел в темноту, затем неопределенно махнул в сторону востока.

— Эм… что ж, приятно было повстречать тебя, Стигиус… — Это действительно было приятно, повстречать кого-то, кто не пытается убить меня. — Но мне нужно бежать.

Я вытряхнула воду из брони и надела её. Стигиус удрученно наблюдал за мной. Тут он бросился к своей темно-фиолетовой броне, мигом облачился в неё, затем быстро взлетел и приземлился передо мной с широкой и глупой ухмылкой. Но из-за спешки его броня сидела криво, а шлем оказался задом-наперед. Он на секунду замер, затем потянулся к нему и поправил, стараясь сохранить достоинство.

— Ты… хочешь пойти со мной? — Он низко поклонился. Я села и недоуменно глянула на него. — Почему?

Он скользнул глазами по моему крупу, затем ухмыльнулся и гордо выпятил грудь.

Это может слегка и впечатлило бы меня, даже с нелепо развернутым шлемом, если бы вторая темная фигура не вынырнула из тьмы ночи и не врезалась в него сверху. Он проскользил почти три метра, глядя вверх на второго ночного пони с той же темной шкуркой. Её грива была слегка более синей, нежели фиолетовой, но в остальном они выглядели практически идентично. Эта ночная пони была кобылкой в такой же броне, и судя по сердито прищуренным ярко-желтым глазам, она сильно злилась. Внезапно, мой слух наполнился едва слышными писком, визгом и скрипами, донесшимися из её рта. Выволочка сопровождалась её тыканьем в мою сторону и последовавшим подзатыльником по его голове.

У кого-то неприятности…

Наконец, она фыркнула и отступила, дав Стигиусу подняться. Оглядев его броню, она грубо поправила её и пристегнула, затем снова фыркнула и кивнула, прежде чем насуплено глянуть на меня. Её копыто повелительно указало в сторону.

— Хорошо. Хорошо. Я поняла, — пробормотала я, пятясь прочь.

Стигиус взмыл в воздух и приземлился рядом со мной, приковав к себе ошеломленный взгляд кобылки. Я вновь услышала серию тихих писков, когда он указал на меня. Она нахмурилась, глядя на него с выражением уже беспокойства, а не гнева. Она еле слышно пискнула в ответ и ткнула в мою сторону копытом. Затем подозрительно глянула на него и снова тыкнула в меня, издав другой звук. Он, вдруг, занервничал и поерзал, а потом снова принял горделивую позу и выдал, как предположила я, комплимент насчет меня.

Она безэмоционально глянула на него, затем вздохнула и покачала головой, затем, пролетев по дуге, приземлилась рядом со мной. Потянувшись, она осторожно похлопала меня по плечу копытом. Я лишь в полном недоумении смотрела на неё, когда она, презрительно усмехнувшись, прошла мимо Стигиуса, схватила радсвина и бесшумно улетела в ночь.

Я глянула на Стигиуса.

— Иииии?

Он вздохнул, взял мел и нацарапал: «Близняшка». Мгновение спустя он добавил ниже: «Тенебра». Похоже, одной из особенностей ночных пони

были также странные имена. Он стер предыдущее и написал: «Она злится».

Да что ты говоришь?

— Почему?

«Правила». Он изобразил копытами переламывание, затем указал на меня и покачал головой. Нарушает правила?

— О, так тебе нельзя было… эээ… присоединяться ко мне? — спросила я. Он улыбнулся и постучал по носу. — Почему нет?

Он моргнул, нахмурился, начал двигаться… остановился, затем снова нахмурился. Вытерев дощечку, он начал писать. Нахмурился… стер… затем снова написал.

Наконец, он негромко вздохнул и написал: «Потому», затем кивнул. Полагаю, не стоило и спрашивать.

— И ты хочешь пойти со мной? — Он ухмыльнулся и низко поклонился. — Почему?

Он моргнул, и начал было вставать в позу, но, увидев мой взгляд, замер, продолжая ухмыляться, но более натянуто. Он поник, взял копытами дощечку, стер её и начал медленно писать.

Закончив, он свесил голову и развернул дощечку ко мне.

«Ты красивая».

— Красивая? — отозвалась я, попятившись. Он кивнул и вздохнул. — Ты хочешь пойти со мной, потому что я красивая? — Он снова кивнул, глядя на меня одним глазом. Я закрыла лицо копытом. — Слушай… Стигиус… у меня проблемы. Проблемы размером с жар-бомбу. Я в любой момент могу сорваться и оттяпать тебе достоинство лишь потому, что ты не так глянул на мой зад. Я только что выбралась из психушки. Черт… да за мной гоняется целая армия культистов! — Я не решилась упомянуть о своем вчерашнем наиболее ужасном поступке. — Будет намного мудрее с твоей стороны догнать сестру и улететь с ней. От меня одни неприятности.

Он моргнул и насупился, затем потер подбородок.

— Я не шучу! Со мной опасно находиться рядом. — Он поджал губы, не сводя с меня глаз. Я снова попятилась. — Б… брось! Ты же не можешь и правда пойти со мной лишь потому, что я красивая!

Он попросту улыбнулся и кивнул. Мерзкая, подозрительная часть моего разума исступленно шипела различные обвинения. Это явно был какой-то заговор. Здесь определенно что-то нечисто. Ни один жеребец не захочет следовать за мной просто так. Он точно чего-то хочет, и я была совершенно уверена, что это что-то находилось у меня под хвостом.

Но это же необязательно плохо? Хрен там, ревела часть моего разума.

А может и нет, шептала другая.

Однажды П-21 поставил в вину моё очень, очень слепое доверие к другим. А сейчас я вся изводилась подозрениями просто потому, что понравилась и заинтересовала странного жеребца, который захотел следовать за мной. Я тихо усмехнулась, тряхнув головой, чем заслужила вопросительный взгляд от угольно-черного ночного пони. Ночные пони… для них просто обязано быть название получше.

Я вздохнула и покорно кивнула.

— Хорошо. Только пожалуйста, не дай себя убить. Не… слишком проявляй дружелюбие. — Затем я нахмурилась и резко добавила. — И не смей стрелять в меня! Понял?

Он недоуменно посмотрел на меня, затем развел копытам, показывая, что у него нет оружия. На самом деле я вообще не видела у него чего-либо похожего на оружие. Если повезет, это значит, что он настолько преуспел в копытопашном бое, что не нуждался в нем… но как всегда в моей ситуации, он, скорее всего, просто смог застать радсвина врасплох и ему вообще никогда не приходилось ввязываться в битву.