Второй шанс
Шрифт:
— Не смотри на меня так! Лишь потому, что у тебя нет оружия, не значит, что ты не зарядишь в меня из чего-нибудь другого. — Постойте-ка… Я замерла, чувствуя, как дико краснею, пока он глядел на меня с улыбкой слишком уж наглой… эм… на мой взгляд, даже самодовольной. — Я имела в виду пули! Зарядишь… пулями… не делай этого!
Он издал тихий высокий смешок на границе слышимости, неспешно летя позади меня… и первый раз за все время я чувствовала, как зудит мой хвост, а не грива. На пару с ночным пони мы двигались по осыпи через терновник в сторону южной оконечности горы.
* * *
— И
Как и на другом конце долины, эта область едва ли была заселена. Все постройки здесь сильно смахивали на бункеры. Вместо привычных камня и дерева, дома были выстроены из усиленного бетона, а комнаты походили на миниатюрные крепости, борющиеся против воды и растительности. Большинство строений будто погрузились в склон, и часто легче было двигаться по плоским, грязным крышам немногочисленных зданий, нежели обходить их. Ни одно из строений не было обитаемо. Те, что не были разбомблены, заполняли грязь и вонючая стоячая вода.
И, словно соответствуя этому стилю, два крупнейших сооружения на восточной окраине города были той же грубой архитектуры: одинаково громадные бетонные блоки со скошенными краями. Самое крупное из двух, южнее горы Черного Пони и возвышающееся на склоне восточных гор, и было, как предположила я, тюрьмой Хайтауэр. Здание не превосходило в высоте клинику Флаттершай, но представляло собой широкий, квадратный блок, схожий размерами с Флэш Индастриз и окруженный высокой каменной стеной. На южной стороне виднелось еле различимое яркое радужное свечение.
Мой страдающий от недосыпания мозг снова давал о себе знать, однако, я чувствовала себя прекрасно. Я знала, что нуждаюсь во сне, и наделась, что все-таки смогу выспаться. Но поблизости не было более-менее подходящего места. Полагаю, то состояние, в котором я находилась в Хэппихорне, не могло считаться за сон. Собственно, во всех своих воспоминания о клинике, я не помнила, чтобы спала. Вся память о том месте была просто смазанным пятном. Пока окружающие тени, несмотря на отключенный З.П.С., не стали на меня набрасываться, мне нужно было найти подходящее местечко и изо всех сил попытаться уснуть. Вот только я никак не могла отыскать место, похожее на то, что упоминал Крупье. Какое-нибудь безопасное?
Постойте-ка? Что это еще такое?
Кто-то обронил в низеньком, колючем лесу огромную розовую жвачку. Кривые деревья не давали рассмотреть её получше, но, глядя сверху, пропустить такое было невозможно. Она слегка
— Эм… что это такое?
Стигиус лишь пожал плечами и изобразил движение, словно что-то толкая, затем постучал по этому копытом и снова пожал плечами.
Хммм… что ж, не часто на склонах горы встречается подобное, поэтому… можно и проверить.
Приближаясь к розовой сфере, я поймала себя на том, что нервно оглядываюсь на деревья. Эти были действительно живыми, а после моей предыдущей встречи с «лесом», я особо присматривалась насчет древесных волков, взрывающихся яблок, чего-нибудь синего… Хотя, если не брать в расчет ковер из полусгнивших, сырых листьев под копытами и многочисленных ручейков, ничего сильно выделяющегося не было. Пожевав один из наиболее зеленых листиков, я обнаружила, что на вкус они терпкие, как воск. Естественно это не остановило меня от дальнейшего их поедания, от чего Стигиус кинул мне пару любопытных взглядов. Он осторожно попробовал один, затем сразу же выплюнул.
Природа брала своё. Даже в Пустоши. Пусть большая часть Хуффингтона была мертва и бесплодна, но жизнь постепенно возвращалась. Правда, это был результат двух столетий, да и в остальных частях Хуфа мертвые леса перемежались с еле растущей жухлой травой. Без помощи чего-то вроде Садов Эквестрии, кто знает, сколько у земли займет времени, чтобы окончательно восстановиться?
Впрочем, так или иначе, она восстановится, это обнадеживало, пусть даже всего чуть-чуть. Но это, в свою очередь, поднимало вопрос, смогут ли возродиться пони… вот насчет этого будущее было туманно.
Мы обнаружили среди деревьев тропу. Под пологом павших листьев проглядывали остатки разбитой дороги, петляющей вдоль восточной долины. Большинство домов здесь были в процессе поглощения гнилыми листьями и обломками, приносимыми потоками, бегущими со склона. Пару раз нам встречались фургоны, расколотые и вывернутые растущими деревьями. Я увидела семью радсвинов, поселившуюся в одном из строений, но они, похоже, не заметили нас, либо до нас им вообще не было никакого дела.
И вот мы добрались до розового пузыря. Он был почти тридцать метров в диаметре, а нависшие деревья медленно росли вдоль его поверхности. Стигиус полетел вперед и со всей силы врезался в розовую поверхность щита, который, к моему изумлению, эластично поддался, затем резко вернулся на место, отшвырнув жеребца. Он закувыркался в воздухе, пока не стабилизировал себя, после чего пожал плечами. Потом он приземлился рядом со мной и, став прямо, уперся в поверхность пузыря.
Я приблизилась к сфере и ткнула копытом в поверхность. По ней прошла рябь, и жеребец кувырком полетел внутрь. Я шагнула в пузырь следом за ним и глянула на него, лежащего на спине и удивленно глазеющего на меня.
— Ах да. Так вышло, что я родственница одной из Министерских Кобыл. Но не Твайлайт… — Он лишь ошеломленно таращился на меня, я улыбнулась. — Прости. Я кое о чем умолчала.
Затем я перевела взгляд за его спину, и мои глаза расширились от изумления.
— Ух ты.
Он поднялся на копыта и тоже уставился по направлению моего взгляда.