Второй шанс
Шрифт:
Я снова перевела взгляд на рамку с цветными камушками, потом на беспечное выражение на лице Холлиса и опять согласилась с блондинкой:
— Да, конечно.
Тара наградила меня лучезарной улыбкой, а потом заглянула в окно дома поверх моего плеча.
— А твоей мамы нет дома? Я так хочу с ней познакомиться! Холлис просто обожает ее и постоянно говорит только о ней.
— У них это взаимно, — буркнула я. Тара непонимающе взглянула на меня, а я улыбнулась. — Мама на кухне. Длинноволосая брюнетка в зеленом платье — ни с кем не спутаете.
— Ой, как здорово! — Она снова сжала
Я снисходительно кивнула. Самоуверенное поведение свойственно всем подружкам моего не в меру общительного братца, по крайней мере до тех пор, пока они наивно верят в собственную исключительность. А когда перестанут приходить электронные письма и прекратятся телефонные звонки, самоуверенность мгновенно испаряется. И тогда девушки предстают совершенно в ином виде: покрасневшие от слез глаза, истерические причитания на автоответчике, пронзительный визг шин на нашей подъездной дорожке — это разъяренные тигрицы покидают наш дом. Вот Тара не похожа на лихого водителя, но кто знает, какие черти водятся в этом тихом омуте.
В одиннадцать часов вечера мамины поклонники по-прежнему слонялись по дому, повсюду раздавались их громкие голоса. Я спряталась от них в своей спальне, время от времени проверяя электронную почту — ничего нового не нашла, кроме единственного сообщения от отца, традиционно спрашивающего о моих делах. А не позвонить ли знакомым девчонкам, чтобы послушать последние новости? Пожалуй, нет. После неудачных выходов в свет это отнюдь не лучшая идея. Оставалось только скучать, сидя на кровати.
Тоскливый взгляд наткнулся на фотографию Холлиса. Я взяла ее в руки, рассматривая безвкусное нагромождение камней на рамке. «Лучшие денечки», говорите? Незамысловатая надпись и беззаботная улыбка брата почему-то напомнили мне одноклассниц по «Перкинс-Дэй». Девчонки обычно сплетничали, но не о школьных уроках или средних баллах за год, а о таких чуждых мне темах, как, например, путешествие к Тадж-Махалу, дружба с мальчиками или неразделенная любовь. Спорю, что у подружек найдется немало фотографий, которые легко украсили бы рамку. А у меня вот нет ни одной.
Я опять посмотрела на фотографию Холлиса, на его рюкзак за плечами. Путешествие в конечном счете дает прекрасную возможность не только сменить обстановку, но и изменить что-то в себе. Отправиться в Грецию или Индию сейчас не удастся, следовательно, надо найти другой вариант.
Я открыла ноутбук, перешла на страничку своего почтового провайдера и нашла последнее сообщение отца. Не поддаваясь зародившимся сомнениям, я быстро отправила ему письмо с одним-единственным вопросом. Через полчаса отец прислал ответ.
«Конечно, приезжай! Оставайся у нас сколько хочешь! Мы с радостью примем тебя!»
Вот так неожиданно поменялись мои планы на лето.
Ранним утром я уже паковала в багажник дорожную сумку с одеждой, ноутбук и огромный чемодан с книгами. Еще в начале лета мне на глаза попалась учебная программа по нескольким предметам, которые предстоит изучать осенью в Дефрисе. Справедливо решив, что преждевременное знакомство с материалом никому еще
Будь на моем месте Холлис, он бы наплевал на книги и уехал налегке. А чем мне заняться в гостях у отца? Пойти на пляж загорать или щебетать с Хайди? Если честно, меня не устраивают оба варианта!
С мамой я попрощалась накануне вечером, предполагая, что она не проснется рано утром после долгой вечеринки. Однако когда я вошла на кухню, то застала ее убирающей со стола бокалы с остатками вина и смятые салфетки. Мама выглядела уставшей и невыспавшейся.
— Поздно разошлись? — поинтересовалась я из вежливости, хотя вследствие бессонницы заранее знала ответ. Последний автомобиль отъехал от дома в час тридцать ночи.
— Не сказать, чтобы поздно, — ответила мама, набирая в раковину воду. Она оглянулась на мои сумки возле гаражной двери и не удержалась от саркастического замечания: — А не рановато ли для поездки, или так хочется поскорее сбежать от меня?
— Нет, что ты, — успокоила я. — Просто хочу избежать пробок на дороге.
Откровенно говоря, не думала, что маму волнуют мои планы на лето. А может, и не волновали бы вовсе, выбери я для места отдыха любое другое место. Но стоит на горизонте появиться отцу, как ее отношение абсолютно ко всему резко меняется. И так было всегда!
— Как представлю, что тебе предстоит увидеть, не могу удержаться от смеха! — улыбнулась мама. — Твой папочка нянчится с младенцем! В его-то годы! Смешно!
— Приеду, посмотрю и все доложу, — пообещала я.
— Ой, обязательно! Звони мне каждый день.
Мама опустила руки в мыльную воду и начала мыть бокалы.
— Ну а как тебе новая подружка Холлиса? — вспомнила я про вчерашнюю гостью.
— Что ей вообще здесь понадобилось? — устало вздохнула она.
— Она привезла мне подарок от Холлиса.
— Подарок? — Мама выложила вымытые бокалы на сушку. — И что же он прислал?
— Рамку для фотографий, купленную в Греции. А внутри фотография самого Холлиса.
— Понятно, — протянула она, выключая воду, и тыльной стороной ладони отбросила волосы с лица. — Посоветовала бы ей оставить фотографию с рамкой себе. Вряд ли она его еще увидит!
По правде сказать, меня посетила та же мысль, но, услышав ее из уст матери, я внезапно пожалела Тару. Милая блондинка с наивным доброжелательным лицом так смело вошла вчера в наш дом, свято веря, что она единственная и неповторимая в жизни Холлиса, а теперь ее ждет сплошное разочарование.
— Как знать, — засомневалась я под наплывом чувств, — вдруг Холлис изменился? Может, они даже поженятся?
Резко развернувшись, мама недовольно сузила глаза.
— Помнишь, Оден, что я говорила о людях?
— Что они не меняются?
— Совершенно верно, запомни это хорошенько.
Она продолжила мыть посуду, а я неожиданно заметила на стойке у двери забытую пару очков в темной оправе с толстыми линзами. Вот все и стало по местам: голоса, раздававшиеся до поздней ночи, ранний подъем мамы и не присущее ей доныне желание убрать с глаз долой напоминание вчерашней вечеринки.