Второй выстрел

Беркли Энтони Кокс

Возможность поговорить с Этель представилась даже раньше, чем я предполагал, причем она сама все устроила. Сразу же после чая она как бы невзначай заметила, что в лесу около ручья еще цветут колокольчики, и если я захочу, она прогуляется со мной и покажет. Естественно, остальным не было никакого дела до колокольчиков (кроме разве что Эльзы, чьи глаза вспыхнули при их упоминании, но она, к счастью, была слишком застенчива, чтобы вызваться сопровождать нас), поэтому никто не попытался нарушить наш тет-а-тет. Это было очень свойственно Этель с ее непринужденными манерами вот так просто и эффективно избавиться от посторонних ушей.

Я не касался

волновавшей меня темы, пока мы неспешно спускались по полю, где овцы Джона выщипали почти всю траву. Всему есть свое место и время, и мне не хотелось неожиданно расстроить Этель своими упреками, по крайней мере, до тех пор, пока мы не поболтаем немного просто как старые добрые друзья. Я действительно рад был снова увидеться с ней и прямо сказал ей об этом (мне всегда доставляет удовольствие говорить людям приятное), а она ответила, что тоже рада нашей встрече, и я видел это было правдой. Для женщины Этель довольно умна, и ей, должно быть, приятно было встретить в такой глуши человека похожего склада ума — особенно после занудного Джона с его вечными навозными кучами и детективными историями. Впрочем, как ни странно, она, кажется, в самом деле была без ума от него.

В Колокольчиковом лесу мы сели на поваленное дерево и молча наслаждались созерцанием цветов. Немногие женщины способны молча любоваться совершенством природы. В этом отношении Этель исключение, как, впрочем, и во многих других. Если бы я когда-нибудь задумал связать свою жизнь с представительницей противоположного пола, то непременно женился бы на Этель, хоть она и старше меня на один-два года.

— Мне надо с тобой поговорить, Сирил, — заговорила она, внезапно прервав молчание.

— Не сомневаюсь, — согласился я — И, кажется, я знаю, что ты хочешь сказать, Этель. Ты и сама понимаешь, как ошиблась, пригласив…

— Ничего подобного, — перебила Этель, возможно излишне резко. — Ты даже не выслушал, что я хочу сказать. Это касается Эрика Скотт-Дейвиса.

— Нетрудно догадаться, — усмехнулся я.

Я дал ей высказаться. И могу сразу же заметить (поскольку больше всего я горжусь своей интеллектуальной честностью), что история, которую я услышал, сильно отличалась от того, что я ожидал. Судя по словам Этель, приглашение Эльзы Верити в одну компанию с Эриком Скотт-Дейвисом и де Равелями было вовсе не случайным промахом, а частью тщательно продуманной дипломатии. Оказалось, моя давняя приятельница способна на поистине макиавеллевскую изобретательность в своих маневрах, и, хотя ситуация во всех отношениях была очень серьезной, я нс смог сдержать улыбку, увидев милую Этель в столь непривычной роли.

Вкратце, если опустить обычные женские домыслы и лишние подробности, положение было таково: Эрик Скотт-Дейвис. которого мы с Этель давно отнесли к разряду отъявленных мерзавцев, самым серьезным образом покушался на Эльзу Верити — не в том смысле, чтобы лишить ее девственности, а с целью, на мой взгляд, куда более зловредной — он хотел жениться на ней. Бедная девочка, неискушенная в житейских делах и ослепленная его впечатляющей внешностью и огромным мужским самомнением, уже наивно воображала себя наполовину влюбленной. Если не предпринять экстренные меры дело вполне могло окончиться свадьбой. Цель Эрика Скотт-Дейвиса была очевидна: ему было наплевать на саму Эльзу, детское простодушие было вовсе не той чертой, что привлекала его в женщинах; ему нужны были ее деньги. Промотавший немалое состояние, доставшееся ему лет шесть назад после смерти отца, и окруженный слухами о том, что ему ничего не остается, как прибегнуть к последнему средству продаже фамильных портретов, Эрик был в совершенно отчаянном положении. А он был не из тех, кто, находясь в отчаянном положении, избегает отчаянных мер, способных его изменить.

Вот что я узнал от Этель, на глаза которой наворачивались слезы, когда она рассуждала о том, как легко Эльзу может сбить с толку подобный человек, и тогда ей не избежать горького разочарования.

— А знаешь, Сирил, он ведь в самом деле может быть неотразим, откровенно сказала ока. — У неопытной девушки пет ни единого шанса выстоять, если он всерьез направит на нее все свое обаяние.

— Ты хочешь сказать, что он действительно так… гм… физически привлекателен для женщин? — осторожно спросил я, потому что очень не люблю обсуждать сексуальные отношения между мужчиной и женщиной в присутствии последних Надо заметить, мне совсем не по душе современная манера обсуждать в обществе то, чему место скорее на задворках, нежели в гостиной.

— Я бы сказала — да, — ответила Этель. — Это, конечно, не льстит нашему полу, но мужчины подобного типа чей внешний лоск лишь слегка прикрывает их животную сущность, воздействуют прямиком на наши самые примитивные инстинкты. А у нас, дорогой Сирил, они намного сильнее, чем обычно думают такие мужчины, как ты.

— Понятно, — несколько смутился я.

— В этом и проблема. Именно примитивные мужчины, подобные Эрику, действительно сбивают пас с толку, а вовсе не такие цивилизованные, как ты. Вот ты, Сирил, никогда не смог бы закружить девушке голову, даже если бы упражнялся тысячу лет.

— Уверен, что не потратил бы на это и минуты, холодно заметил я. Если у драгоценной Этель и есть недостаток (а поскольку она женщина, ей этого не избежать). так это проявляющаяся временами ненужная прямота.

— Видишь ли, — продолжала она, — Эрик затрагивает инстинкты Эльзы, о существовании которых бедняжка даже не подозревает (и, без сомнения, она ужаснулась бы, узнав, что они у нее есть); но тем не менее эти инстинкты отличным образом отвечают на его призыв и толкают ее к нему. А он, безусловно, непревзойденный мастер в любовных делах, этакий пещерный человек, не принимающий никаких стыдливых отговорок в качестве ответа именно такой, каких мы, несчастные женщины, находим самыми привлекательными. Настоящий мастер…

— Ты гак говоришь, как будто проверила это на собственном опыте, зацепил я ее, возможно, резковато, поскольку все еще не мог побороть раздражения.

— А что ты думаешь, он опробовал свое обаяние и на мне, — усмехнулась Этель. — И не надо так удивляться. Сирил. Не так уж я безобразна, к тому же мне нет еще и сорока. Если тебя это успокоит, скажу, что я вовсе не поощряла его; на самом деле я была почти груба с ним. Но это требовало усилий. Даже тогда, когда я говорила самые гадкие слова, которые могла придумать, мне на самом деле хотелось упасть в его объятия.

Ничего себе признание! Я предпочел оставить его без комментариев.

— Ты хочешь сказать, что после всего этого он спокойно принял приглашение пожить под твоей крышей?

— О, у Эрика шкура, как у носорога. Такая мелочь не может его обескуражить. Кроме того, он, без сомнения, думает, что ему еще есть на что надеяться. После того, как он удачно женится на деньгах Эльзы, он, возможно, предпримет еще одну попытку.

Никогда не слышал в словах Этель такой язвительности. Обычно она добрейшее в мире существо.