Второй выстрел
Шрифт:
Патрис, сбит с толку. — Ну вы хитрец! И раз вы так представили дело, позвольте обратить ваше внимание на одну небольшую деталь: в то время, как Сюзанн обосновалась здесь в милом уютном гнездышке, я, без гроша в кармане, — легкая добыча при первой же облаве! И мне, следовательно, нечего терять, если мне взбредет вытащить на свет эту грязную историю, а потом можно и в тюрьме отдохнуть!
Оливье. — Что вы выиграете, потащив за
Патрис. — Ничего. И вот поэтому-то она и не угодит в пропасть… Да и я тоже! Вы мне попросту за это заплатите.
Оливье, атакуя. — Да вы негодяй!!
Патрис. — Конечно… И еще я должен вам сообщить, что я собирался продать мои мемуары одному из журналов, специализирующихся на ужасах, преступлениях, уголовной хронике и т. д. Этого бы хватило, чтобы покрыть вас грязью до конца вашей карьеры. Говорят, что эти бумагомаратели неплохо платят. Таким образом…
Оливье. — Один-ноль. Ваша взяла. Я это учту.
Патрис. — Благодарю… Добавьте также мои моральные страдания… ведь я все еще люблю Сюзанн… и…
Оливье, выворачивая ему руку. — Что? Вот этого не надо!
Патрис, высвобождаясь, непринужденно. — Ай! Не надо? Ну ладно! Не надо, так не надо! Не будем больше об этом… Поищем что-нибудь другое… (Ищет.) Посмотрим, что еще я могу вам продать…, что-нибудь повесомее, а то будет несправедливо…
Оливье. — Мне вполне достаточно. Я даю вам миллион и вы исчезаете из нашей жизни.
Патрис. — Сколько?
Оливье. — Миллион.
Патрис, злобно. — Вы надо мной издеваетесь! Это же чаевые!
Оливье. — Вот как? Неужели?
Патрис, кричит. — Мое молчание стоит не один, а тридцать миллионов.
Оливье. — Тридцать миллионов?
Патрис. — Да, тридцать миллионов! Старыми, конечно, не новыми. (С иронией.) Иначе это просто неприлично!
Оливье. — Но это не стоит таких денег.
Патрис. — Это вам так кажется.
Оливье. — Но у меня нет в банке тридцати миллионов!
Патрис. — Так я вам и поверил! В банке может быть и нет. Я ваши счета не проверял, я не налоговый инспектор. Но, тем не менее, мне известно, что вы владеете акциями примерно на эту сумму.
Оливье. — Акциями?
Патрис. — Да, которые вы в любой момент можете обменять и получить наличные. И потом, года три или четыре назад вы унаследовали состояние вашего дядюшки, у которого денег куры не клевали. Я неплохо осведомлен, не правда ли?
Оливье, побледнев. — Превосходно. Тридцать миллионов — это ваше последнее слово?
Патрис. — Нет, это только начало. Через полчаса сумма удвоится. Цены растут, как вам известно.
Оливье. — Тридцать миллионов! Это целое состояние! Все, что у меня есть!
Патрис. — Да, в эту сумму уже входит проживание, услуги и налог на добавочную стоимость. И только тогда… я исчезну навсегда.
Оливье. — Да? Объясните мне это все поподробнее.
Патрис. — Что объяснить?
Оливье. — Как я могу быть уверен, что мы вас больше никогда не увидим.
Патрис. — Гм?
Оливье. — Вот именно. Я вам даю тридцать миллионов… в обмен на что? Кто мне гарантирует, что вы исчезнете навсегда?
Патрис. — Я даю вам свое честное слово!
Оливье. — О! Не смешите меня! Послушайте! Я готов дать вам… определенную сумму…
Патрис. — Определенную… и большую, согласен. Все, что мне нужно, это толстая пачка банкнот и сейчас же. И может быть еще и небольшая годовая рента. Вы подали мне хорошую идею. Спасибо. Каждый год в первых числах января.
Оливье, после довольно напряженного молчания. — Сколько вы хотите получить сейчас?
Патрис. — Двадцать миллионов. И по два миллиона в год на расход.
(Зловещее молчание.)
Оливье. — Я согласен!
(Патрис вспотел от радости.)
Патрис. — Когда вы сможете дать мне двадцать миллионов?
Оливье. — Сейчас же… Я выпишу вам чек?
Патрис, взрываясь. — Ну нет! Мне нужны наличные.
Оливье. — В таком случае, я должен зайти сегодня в банк.
Патрис. — Попросите десятитысячные купюры. И не стоит записывать их номера: мой арест не пойдет вам на пользу.
Оливье. — Хорошо. Договорились. Где встречаемся?
Патрис. — Здесь.
Оливье. — В котором часу?
Патрис. — Вечером, в десять.