Второй взгляд
Шрифт:
Сегодня охранник с карьера был не в форме, но Росс узнал его сразу же. Не так часто приходится встречать столетних стариков, и к тому же индейцев. В руках Эз держал цветок, похожий на белую розу. Увидев Росса, он нахмурился:
– Опять ты?
– Я свободный человек, – пожал плечами Росс. – Хожу, куда душе угодно.
– И твоей душе угодно, чтобы ты работал на этих ублюдков?
– Я работаю исключительно ради собственного удовольствия, – поправил его Росс. – Они не заплатят мне ни цента.
Старику это явно понравилось, однако он продолжал
– Ты снова охотишься за призраками?
– Да.
– А что ты будешь делать, когда наконец его увидишь?
– Призрака, вы имеете в виду? Не знаю. До сих пор не встречал ни одного.
– А как ты думаешь, люди, которые хотят застроить этот участок, знают, как поступить с призраком?
Росс представил себе ван Влита.
– Я так полагаю, они захотят, чтобы я помог от него избавиться.
Эз поджал губы:
– Ага, устроить на призраков облаву и засунуть их всех в резервацию. После этого можно будет о них забыть. Ведь права скваттеров ничего не значат, так?
Росс промолчал. Судя по всему, старый индеец и не ожидал от него ответа. В любом случае, что бы ни сказал Росс, ответ будет неверным.
– Вы живете поблизости отсюда? – нарушил молчание Росс, решив сменить тему разговора.
Эз указал на палаточный лагерь, едва различимый за дорогой.
– Иногда по ночам я прихожу сюда. Старики мало спят, – проронил он. – Зачем тратить время на сон, если вскоре я усну навеки? – Эз повернулся, чтобы уйти, но у края полянки остановился и взглянул на Росса. – Если ты встретишь призрака, знай, что избавиться от него невозможно. Как бы сильно ван Влиту не хотелось этого.
– Будем решать проблемы по мере их поступления, – усмехнулся Росс. – Пока я вовсе не уверен, что дело дойдет до встречи.
– Ошибаешься. Мы окружены духами всю жизнь. Ты их просто не замечаешь, – изрек Эз. – Ну ладно, мистер Уэйкман, адье.
Старик завернул за угол дома и растворился в темноте. Росс невольно поежился. Он несколько раз сглотнул, стараясь избавиться от привкуса разочарования. «Да и как не разочароваться, когда вместо долгожданного призрака видишь старого индейца», – подумал Росс, вздыхая про себя. В том, что он надеялся увидеть Лию, Росс себе не признавался.
– Это уж слишком! – завопила сиделка, уронив поднос с таблетками. – Я не привыкла, чтобы пациенты так со мной обращались!
Спенсер Пайк, восседавший в кресле-каталке, наблюдал за ней, скрестив руки на груди. При случае он прекрасно умел изображать маразматика. Когда в комнату вошла старшая медсестра, Пайк с величайшим интересом смотрел по телевизору какой-то сериал.
Старшую медсестру, здоровенную бабу с волосами, выкрашенными в ярко-рыжий цвет, Пайк называл про себя Трещоткой.
– Что произошло, Миллисент? – обратилась она к сиделке.
– Мистер Пайк опять оскорбил меня! – выпалила та.
– Что же он сказал на этот раз? – осведомилась Трещотка.
У Миллисент задрожали губы.
– Он сказал… он назвал меня идиоткой…
– Если мне будет позволено прервать вашу беседу, замечу, что я выразился не совсем так, – подал голос Пайк. – Я сказал, что эта особа, судя по всему, происходит из семьи слабоумных. Слова «идиотка» я не произносил. Между слабоумными и идиотами есть разница, хотя не столь уж существенная.
– Вы слышите? – всхлипнула Миллисент.
– Насколько помню, я позволил себе осведомиться, не принадлежит ли эта молодая особа к семейству Картрайт из Свантона. Всем известно, что значительная часть членов этой семьи окончила свои дни в государственных приютах для слабоумных.
Пайк умолчал о том, что Миллисент Картрайт бесчисленное множество раз путала его с другими обитателями дома престарелых. Об этом факте, неоспоримо свидетельствующем, что она идет по стопам своих предков, он из вежливости не сообщал даже самой Миллисент.
Сиделка сорвала с себя форменный хлопчатобумажный халат.
– С меня хватит! – заявила она и удалилась, оставляя в кильватере разноцветную дорожку из таблеток, раздавленных каблуками белых сабо.
– Мистер Пайк, с вашей стороны очень нехорошо говорить так, – с укором произнесла Трещотка.
Пайк пожал плечами. Люди терпеть не могут, когда им указывают на их недостатки. Ему пора бы это усвоить.
В кабинете доктора Кэллоуэй Мередит ощущала себя великаншей. И стулья, и стол здесь были такими маленькими, что скорее годились для игрового домика на детской площадке. Придавленная сознанием собственной громоздкости, Мередит смущенно вертела в пальцах цветной карандаш. Люси, напротив, чувствовала себя прекрасно. Устроившись на огромной мягкой лягушке в дальнем углу комнаты, она наряжала одного из друзей куклы Барби, явно страдающего анорексией. Скучный разговор взрослых девочка расслышать не могла.
– Визуальные галлюцинации в качестве единственного симптома встречаются довольно редко, – сообщила психиатр. – У детей, страдающих психическими расстройствами, обычно наблюдаются слуховые галлюцинации, а также приступы возбуждения. – Доктор Кэллоуэй бросила взгляд на тихонько игравшую Люси. – Вы замечали, что у девочки бывают резкие смены настроения?
– Нет.
– А приступы ярости? Чрезмерная импульсивность? – (Мередит молча покачала головой.) – А как у нее со сном и аппетитом? Есть какие-нибудь проблемы?
Честно говоря, аппетит у худышки Люси был скверный. Сама Мередит, впрочем, тоже не отличалась пышностью. Она часто шутила, что дочь ее существует благодаря фотосинтезу. Что касается сна, девочка уже несколько лет крайне неохотно отправлялась в постель и плохо засыпала.
– Да, у нас есть проблемы со сном, – кивнула Мередит. – У Люси слишком бурное воображение. По ночам она не выключает свет в своей комнате и без конца проверяет, не прячется ли кто-нибудь в шкафу или под кроватью. Обычно она засыпает лишь тогда, когда доводит себя до полного изнеможения.