Вторжение Химеры
Шрифт:
– Не нравится мне это, – сказал Роберт, устанавливая поднос на стол.
– Можешь оставаться голодным, – пожал плечами Бьерн, сражающийся с собственной порцией при помощи вилки и чудовищного тупого, зазубренного ножа, способного навести страх на боевого форсера.
– И вас все время так кормили? – Роберт взял стакан и осторожно понюхал жидкость, обозначенную в меню как «чай».
– Меня тоже отпускали на пять дней, так что не знаю. – Сержант успешно расчленил мясо на маленькие кусочки и героически
– Все время, видит Единый, – кивнул Гарри, один из новичков отделения, черный, точно намазанный ваксой, с блестящими темными глазами и курчавыми, как руно, волосами. – Сегодня еще не худший вариант. Вот когда давали гороховый суп, то многие провели ночь на бегу, а командование решило, что на нас совершена газовая атака…
С Гарри Роберт познакомился после лекции по патриотизму, усыпившей всех без исключения.
Тогда задремали даже сидевшие в зале офицеры.
– А моя жена варит очень вкусный гороховый суп, – проговорил Шриван. – С копчеными ребрышками, со всякими травками…
– Если с травками, что угодно покажется вкусным, даже эта хрень. – Кампински сунул в рот пучок якобы капусты и принялся с хрустом жевать.
Роберт собрался с духом и зачерпнул картошки. На вкус та оказалась ничего, разве что немного отдавала резиной.
– Вот Трэджан – черт везучий, – пробормотал сержант, с опаской разглядывая усыпанную маком булочку, – подгадал так, чтобы приехать после ужина…
Роберт жевал мясо, ощущая, как волоконца застревают между зубами, как ноют натруженные десны.
– Если нас будут кормить так и дальше, то я скоро начну мечтать о возвращении на передовую, – заявил Кампински и одним махом, точно водку, вылил в себя стакан «чая». – Там хоть еда нормальная. Когда не консервы, конечно.
– На завтрак – плазмоиды, на обед – ионные лучи, а на ужин – модули со сжатой плазмой, – сказал Бьерн. – Ну что, все закончили? Тогда пойдем.
Они вышли из столовой, под темное, усыпанное звездами небо.
На землю падали проходящие через окна прямоугольники света, издалека, из-за ограды базы, доносился негромкий гул мотора. Между созвездий ползли точки спутников, на севере темным неровным частоколом поднимались горы, ветер пах листвой.
– И все же тут хорошо, – сказал Шриван. – Пусть не дома, а на базе, но на Земле – хорошо. Восславим же Единого за это!
– Да, – кивнул Роберт, вспоминая серые костюмы и «ласковые» улыбки контрразведчиков. – Восславим.
До казармы дошли в молчании, а у дверей их встретил Трэджан.
– Привет, обжоры, – сказал он, широко улыбаясь. – И мою порцию слопали, наверное?
– На такой подвиг никто из нас не способен, – хмыкнул Роберт, ощущая, как при виде друга улучшается настроение. – Ты как домой-то съездил?
– Просто замечательно, елки-палки, – ответил Трэджан, но улыбка его поблекла, а в глазах мелькнуло что-то похожее на озлобление.
Даже Бьерн, отличающийся чуткостью бульдозера, посмотрел на него с удивлением.
– Пойдем-ка внутрь, – сказал он, оглядываясь. – Эй, Гарри, где Тимур?
Еще один новичок отделения был родом откуда-то из степей в самом центре Азии, на гражданке работал охотником, а еще носил длинное и совершенно не произносимое имя, так что звали его по куда более короткому прозвищу.
– Уже там, – ответил Гарри.
– Хорошо.
В казарме сержант собрал всех около собственной койки и с видом оракула, изрекающего очередное божественное откровение, сказал:
– Завтра наше отделение дежурит по казарме. Это означает, что встать нам придется на час раньше, затем отправиться на склад и получить там…
Кампински в показном отчаянии застонал, а Трэджан сморщился.
Обязанности дежурных оказались многообразны и утомительны, так что сержант упарился их перечислять. Добравшись только до обеда, он неожиданно прервался и сказал:
– А вообще все завтра узнаете. Теперь свободны.
До отбоя оставалось чуть меньше часа, и солдаты убивали это время, как только могли. Одни смотрели телевизор, исторгающий новости и бравурную музыку, другие просто болтали или лежали. От санитарного блока, рядом с которым стоял стол, долетали азартные вопли игроков в карты.
Кампински и Бьерн отправились туда – поглазеть или поучаствовать. Шриван опустился на колени, чтобы помолиться, к нему присоединился Тимур. Роберт, не раздеваясь, завалился на койку, а Трэджан принялся разбирать рюкзак.
– Как оно там, на вашей Аляске? – спросил Роберт.
– Не так, как раньше, – сдержанно ответил Трэджан, – хотя я дальше Анкориджа не ездил.
– А хотел?
– Думал в горы залезть. Летом там очень здорово. Да не вышло ничего.
Роберт огляделся, не слушает ли кто их разговор, и вполголоса поинтересовался:
– Ты что, имел беседу с контрразведчиками?
Трэджан изумленно вытаращил глаза:
– А ты откуда знаешь?
Роберт только криво улыбнулся.
Учебный класс выглядел обширным, точно ангар. Большую часть его занимали лишенные вычислительных центров парты. Обращены они были в сторону висящего на стене демонстрационного экрана. Перед ним располагался довольно большой помост, в левой его части, у окна, стояла кафедра, а в правой – здоровенный агрегат, похожий на антропоидного робота.
Блестели массивные, разведенные в стороны наплечники, мощные руки заканчивались странного вида креплениями.
– Это еще что за хреновина такая? – шепотом спросил Кампински. – Или это наш наставник?