Вторжение по сценарию
Шрифт:
— Я ожидал объяснений, а вместо этого слышу какую-то нелепицу. Неужели вы хотите сказать, что кинорежиссеры настроены против корейцев?
— Нет, я имел в виду, что по вполне очевидным причинам, вы не можете выступать в роле каскадера.
— По-моему, ничего очевидного здесь нет, — упрямо проговорил Чиун.
— Римо, пожалуйста, постарайся ему объяснить...
— Конечно, — с готовностью отозвался тот. — Все очень просто, Папочка.
Я буду сниматься в кино, а ты поедешь в Диснейленд и будешь общаться там с мышами и утятами.
— Ну что за логика у этих белых! — возопил Чиун. — Вы оба просто сговорились, чтобы лишить меня заслуженной славы!
— Ты прав, Чиун, — не стал спорить Римо. — Это действительно заговор.
Думаю, тебе не помешало бы выбить из Смита признание, пока я буду в Юме.
Желаю вам успешного подписания контракта...
С этими словами Римо направился к дверям. Вскочив со своего места, как будто кто-то подсыпал ему на стул кнопок, Смит бросился за ним.
— Римо, — умоляющим тоном начал доктор, — пожалуйста, не бросай меня!
Остановившись в дверях, Римо обернулся.
— А почему бы и нет? Вы друг друга стоите.
— Тебе потребуется имя связного, — заметил Смит.
— Черт, — спохватился Римо. Эта мелочь совсем вылетела у него из головы.
— Ну вот! — вскричал Чиун. — Еще одно доказательство того, что Римо не способен обойтись без моей помощи. Он бросается вперед, сломя голову, и забывает о таких важных вещах! Да он наверняка влез бы не в свой фильм и провалил все дело!
— Еще несколько минут назад вы утверждали, что Римо прекрасно обойдется и без вас, — попытался возразить Смит.
— Я имел в виду обыкновенные задания, а это явно задача повышенной сложности, — парировал Чиун. — Ни одному из нас еще не приходилось сниматься в кино.
— Простите, значит, я неправильно вас понял.
— Я готов отказаться от условия о повышенной оплате за мое дальнейшее участие в работе, — пересилив себя, предложил Чиун.
— Очень щедро с вашей стороны, но, к сожалению, ничего не могу поделать.
— Ну тогда я сам готов вам доплачивать. В конце концов, снимаясь в фильме, я могу себе позволить эту роскошь.
— Неплохо придумано, Папочка, — заметил Римо, — но, боюсь, Смитти уже не переубедить.
Смит кивнул.
— У нас не остается иного выбора. Мастер Синанджу, мне очень жаль, но я никоим образом не могу устроить вас на съемки.
— Вы приняли окончательное решение? — холодно осведомился Чиун.
— Боюсь, что да.
— Тогда пусть этот неблагодарный белый отправляется в пустыню, — голос Чиуна не предвещал ничего хорошего, — и приготовьтесь, потому что нам предстоят очень нелегкие переговоры.
— Мрачная перспективка, а, Смитти? — шутливо заметил Римо. — Можете позвонить жене и сказать, что вернетесь как раз к новогоднему ужину.
— Только не уточняйте, в каком году, — зловеще добавил Чиун.
На лице у Смита выступил холодный пот. Одеревенелой рукой он пододвинул Римо папку.
— Здесь все, что может тебе потребоваться, — пробормотал доктор.
Взяв папку в руки, Римо заглянул внутрь.
— А я и не знал, что снимался в фильме «Кинг-Конг жив», — произнес он.
— Действительно? — спросил потрясенный Чиун.
— Здесь моя легенда, — объяснил Римо. — По ней меня зовут Римо Дюрок.
Ну что ж, пожелайте мне удачи.
— Чтоб ты сломал себе ногу! — сквозь зубы пробормотал Чиун.
— Такие вещи желают актерам, — отозвался его ученик, — а я каскадер. Им обычно достаются более традиционные пожелания.
— Тогда сломай руку, неблагодарная твоя душа!
Римо лишь рассмеялся в ответ. Когда дверь за ним захлопнулась, Мастер Синанджу резко повернулся обратно к столу. Судя по его лицу, Чиун старательно сдерживал бушевавшее внутри негодование, но именно это, пожалуй, и было страшнее всего.
Не проронив ни слова, Чиун уселся прямо на пол.
Взяв со стола папку с бланками и два карандаша, доктор Смит вскоре присоединился к нему.
— Я готов начать переговоры о контракте, — произнес Смит официальным тоном.
— Но действительно ли вы хотите, чтобы мы договорились? — сурово сказал Чиун. — Вот что мне хотелось бы узнать в первую очередь.
Глава 6
Сенатор Росс Рэлстон порой не гнушался обратится, как он в шутку говорил, в свою «скромной лавочкой по использованию служебного положения», но для него существовала вполне отчетливая граница между этим занятием и предательством государственных интересов. Не то, чтобы кто-то обращался к нему с предложением совершить измену родине, однако, если бы такое случилось, сенатор Рэлстон твердо знал, что он ответит. Ведь Рэлстон послужил на благо своей страны в Корее, и даже был награжден медалью «За боевое ранение». Наверное, в тот день, когда ему пришел приказ о награждении, больше всех удивился сам лейтенант Росс Рэлстон.
— За что мне его дали? — спросил Рэлстон, служивший маркитантом в тыловых частях.
— За ранение в глаз.
— Ранение? — Рэлстон чуть не рассмеялся. Он получил его в столовой, когда пытался разбить сваренное всмятку яйцо. Скорлупа никак не поддавалась, и Рэлстон с силой ударил по ней чайной ложкой так, что осколки разлетелись во все стороны. Один из них попал ему в глаз, но врач быстро вымыл этот кусочек соляным раствором.
— Да, за ранение в глаз, — повторил майор. — В рапорте написано, что в тебя попал осколок снаряда. Если это очередная ошибка, мы можем отослать медаль обратно.
— Нет-нет, — быстро проговорил лейтенант Рэлстон. — Как же, помню, осколок снаряда. Все верно, я действительно был ранен. Просто не ожидал получить за этот пустяк медаль. Конечно, ранение было не из приятных, но, в конце концов, я же не ослеп, да и головокружения почти уже не беспокоят. Ну, так в чем же дело? Цепляйте скорее эту штуковину.
Формально, он никого не обманывал, и Росс Рэлстон утешал себя, что сам он не подавал рапорт на награждение. Медаль досталась ему почти автоматически, когда заключение медика пошло по инстанциям. К тому же, Рэлстон отлично понимал, что при других обстоятельствах на такой должности которую, кстати, выхлопотал его отец, сенатор Гроув Рэлстон — наград ему было не видать, как своих ушей.