Вторжение в частную жизнь

«Перешагиваете ли вы через трещины на асфальте?»

Перешагиваю ли я через трещины на асфальте? Хо! Ничего вопросик. Через лужи, кажется, точно перешагиваю. Чего ноги-то мочить? А трещины?… Вопрос со вкусом. Да тут все со вкусом – один вкуснее другого. Вот следующий – просто пальчики оближешь: «Страдаете ли вы галлюцинациями?» Ну, разумеется, страдаю. Каждый день черти мерещатся. Как приду домой, так из всех углов и лезут, маленькие и рогатые. Но этого, кроме меня, ест-с-с-но, никто не узнает. А я напишу, что не страдаю. И никто здесь в зале не страдает. Вернее, не напишет, что страдает.

И правильно. Зачем? Могут задро-бить. Или еще хуже – сразу на лечение отправить. Потому что мы тут не кроссворды решаем, а проходим тест на психическую нормальность. Доказываем на деле, что все мы – люди абсолютно нормальные, здоровые, трезвые и годные к употреблению Министерством внутренних дел.

Однако я теряю драгоценные секунды. Этих «вкусных» вопросов тут штук пятьсот с лишним, а времечко строго ограничено. По десять секунд на вопросик. И мало того, зараза, они периодически повторяются, чтобы нас, честных ребят, можно было уличить во лжи.

Так, вот этот вроде уже был. Что я там писал? Тьфу, не помню. А искать бесполезно – время, время. Правду пишите, товарищ Ларин, правду. Не фиг там страничками шуршать. Правду-то правду, понятное дело. Так ведь задробят. Не всякая правда – признак здравого ума. Доказано исторически. А, плевать. Главное – темп, темп. Следующий вопросик – есть, дальше – готово. Ох, про трещины забыл. Что же написать? Пожалуй, нет. Я не перешагиваю через трещины на асфальте, я не обращаю внимания ни на какие трещины. Мне нет до них дела. Я – человек нормальный.

То, что товарищ был так взволнован, у меня удивления не вызвало. Его бегающие глаза и теребящие кончик шарфа пальцы – признак довольно взбудораженного душевного состояния. Хотя он и старался держать себя в руках. Умница. Многие, бывшие в подобной ситуации, гораздо активней выражали свои чувства. Не знаю, как бы я сам реагировал на угон собственной машины. Правда, мне легче: личной машины у меня нет, значит, и угонять нечего. Но все равно. Я думаю, это не очень приятные ощущения. Выходишь из дома, а на месте твоего четырехколесного друга – только пятно бензина или сухой четырехугольник на асфальте. Тут с лету свихнуться можно. Сначала зажмуришься – наваждение. Была же час назад. А потом взрыв. Эмоциональный. А-а-а-у-у-у!!!

Иногда, правда, встречаются спокойные ребята. Компанейские такие. «Да ладно, командир, сами найдем. А ты найдешь – себе оставь, нам не жалко. Мы завтра себе еще две купим, чего из-за железа переживать?» Конечно, чего вам переживать, вы как елки новогодние – все в золоте. Цепочки, колечки, зубки. Все тип-топ.

Но мой сегодняшний гость – не елка и действительно взволнован. Я б сказал, дипломатично взволнован. На стенки не прыгает. Только глазки и пальчики.

– Обидно. Каждый день сигнализацию включаю. Да и домой-то случайно заехал – бумаги по работе забрать. У вас не было такого, все как специально? Нет, я ничего не имею в виду. Сам виноват. Ведь с вечера еще приготовил, на трюмо положил, чтоб не забыть. И забыл. В пять часов спохватился. Пришлось машину гнать. Я и сигнализацию-то чего не включил – думал, туда-обратно… И приятель позвонил некстати – как знал, что домой зайду. С ним минут десять. Вот и хватило. Черт, и не темно еще, и людей на улице много. И никто ничего…

– Так, может, вы и закрыть забыли? И ключик в замочке оставили?

– Нет, ключ вот, а двери… Честно скажу – не помню. Возможно, действительно не запер в спешке. Ну кто ж думал? По дворам побежал, поспрашивал. Все без толку.

– Тачка застрахована?

– Нет, не успел.

– Давайте техпаспорт.

Да, не повезло дяденьке. Девяносто третьего года выпуска. Почти нулевая. «Девяточка», цвет – «мокрый асфальт». Очень популярный цвет. Владелец – Куракин Виктор Михайлович, адрес, гос. номер. Все понятно. Очередная птичка летит – «глухарек» с пушистым хвостиком. «Кар-кар, здрасьте, товарищи, не ждали?»

Я вытащил бланк заявления, заполнил титульную строку и протянул потерпевшему.

– Вот здесь, пожалуйста: «Прошу принять меры к розыску автомашины ВАЗ-2109, номер такой-то, угнанной от моего дома тогда-то, тогда-то». Потом число и подпись.

Пока Виктор Михайлович воспроизводил текст на бумаге, я достал чистый лист, чтобы записать приметы машины.

Выведя подпись и дату, он протянул мне заявление:

– Скажите, найти реально?

– А сами вы как считаете?

– Не знаю. У соседа угнали «копейку» – через два часа нашли.

– Все от цели зависит. Взяли покататься и бросить – одно, а на продажу или разборку – другое. Ну, плюс еще везение. А каких-то специальных методов – сами понимаете…

Товарищ печально вздохнул. Он, конечно, понимал. Город – не деревня. Особенно такой, как Питер. Едет сейчас кто-нибудь на его «девяточке» и «Пионер» слушает. А может, уже и не слушает, а колеса отворачивает.

– Вы понимаете, не столько из-за машины обидно. Там дипломат остался. Вот что главное.

– С деньгами?

– Нет, нет. Хуже. Если б деньги… Там контракты. Вернее, один контракт в двух экземплярах.

– Что за контракт?

Товарищ еще раз тяжело вздохнул.

– Югославская ветчина. Знаете, в пятикилограммовых упаковках. Два контейнера. Через неделю машина приходит, понимаете?

– Не очень.

– Я коммерческий директор фирмы «Аркада». Вы могли видеть нашу рекламу в некоторых газетах.

– Не видел, но догадываюсь. Перепродажа?

– В общем-то, да. Поставка продуктов. В частности, и югославской ветчины. Это не первая наша сделка с ними. Мы на рынке около двух лет.

– Интересно, какая в Югославии сейчас может быть ветчина? Там же пальба.

– Война войной, но жить-то надо. И они не только живут, но и, как видите, других кормят. Это у нас, если заваруха, все – бросай работу, благо повод хороший. Представительства югославской фирмы в Питере нет, я езжу туда сам. Контакт с поставщиками хороший, они отправляют товар после тридцатипроцентной оплаты.

– Вы уже внесли эти тридцать процентов?

– Все сто. Хорошо, если они не отправили машины. А если уже… представляете, какие убытки?

– Не очень. Перезаключите быстренько.

– Шутите? Если машины в пути, через неделю они остановятся на таможне в Питере. И если контракт не найдется, товар не будет растаможен и поступит на склад. Таможенный склад. А не будет востребован – поступит в доход государства.

– Слетайте в Югославию, заключите дубль-контракт.

– Это не так просто. Несмотря на мои хорошие отношения с партнером, югославы вряд ли согласятся. Такие казусы, как сегодняшний, у них не предусмотрены. Там все напуганы русской мафией. Никто не рискнет по новой что-то подписывать. Решат, что русские замышляют аферу, деньги-то уже переведены. Они товар отправили, а получить его и растаможить – это не их проблемы.