Вторжение в рай
Шрифт:
Бабур знал, что поступил правильно, не приняв предложение Джехангира об убежище, последовавшее после его изгнания из Самарканда. Во-первых, он вовсе не был уверен в искренности предложения, а во-вторых, не желал оказаться во власти своего единокровного брата и руководившего всеми его действиями Тамбала. Да и вообще, плохо представлял себе, как бы он ужился с Джехангиром и его интриганкой-матерью Роксаной.
Отказ от убежища означал, что он не мог доверить Джехангиру и своих женщин, поскольку без него они опять оказались бы в Акши фактически на положении заложниц. Да и в любом случае, Исан-Давлат и Кутлуг-Нигор отказались обсуждать даже саму такую возможность: обе предпочитали разделить с ним опасности скитальческой жизни.
Сейчас, по крайней мере, у них имелась крыша над головой, и даже отдельная комнатушка в этом продуваемом сквозняками доме. Но Бабуру горько было видеть, как им, привыкшим к изящным гребням из слоновой кости, приходилось убирать с волос белую ледяную скорлупу. Они никогда не жаловались на клопов, гнездившихся где-то глубоко в трещинах стен и пробиравшихся в постель, какие бы меры против них ни применялись. Не сетовали они ни на холод, ни на скудный стол — как правило, в большом покрытом слоем жира котле на кухне готовили жесткую, хрящеватую конину с репой. Исан-Давлат даже шутила, заявляя, что именно такая еда была в чести у ее уважаемого предка Чингисхана.
Бабур ожидал, что мать и бабушка станут обвинять его в том, что он уступил Ханзаду Шейбани-хану, однако Исан-Давлат и тут его удивила. Как-то поздним утром, застав внука в его спальне свернувшимся в клубок и мрачно уткнувшимся в глиняную стену, она сказала:
— Бабур, в чем дело? Ты мужчина и потомок Тимура — как же можно об этом забыть?
Ответа не последовало, и она повторила вопрос:
— В чем дело?
Распрямившись, он поднял на нее покрасневшие от слез глаза.
— А сама ты не понимаешь? Нашла о чем спрашивать. Мало того, что я второй раз потерял Самарканд, так еще и отдал несчастную Ханзаду на потребу этому наглецу, Шейбани-хану. Я не смог выполнить свой долг ни как правитель, ни как глава семьи, ни, наконец, как мужчина и любящий брат. И как мне не предаваться отчаянию, если я по-прежнему бессилен что-либо для нее сделать?
Исан-Давлат взяла своими маленькими ладонями его большую руку и напомнила ему о судьбе первой жены Чингисхана:
— Задолго до того, как стать Священным Правителем, он женился на девушке из племени кунгират, красавице Борте, и с помощью ее клана попытался силой разрешить свой конфликт с соседним племенем меркитов. Однако он был еще слишком неопытен, а меркиты — хитры. Устроив внезапный налет на лагерь, они захватили Борте, а большую часть сторонников молодого вождя перебили. Самому ему удалось бежать в горы, где меркиты не смогли его отыскать. Горы укрыли беглеца от врагов, и он до конца жизни не забывал возносить ежедневные молитвы и приносить жертвы горным духам. Только год спустя с помощью воинов из племени кунгират ему удалось нанести поражение меркитам и вызволить Борте. Несколько месяцев спустя она родила мальчика, Джучи, и никто не посмел усомниться в его происхождении. Тот вырос и стал одним из величайших военачальников Чингисхана. И ты, и Ханзада являетесь потомками Чингисхана и Борте, в ваших жилах течет их кровь. Вам не пристало отчаиваться, вам подобает отвага, необходимая, чтобы выдержать любые, самые суровые испытания и в конечном счете одержать победу.
Исан-Давлат крепко сжала его руку.
— Укрепи свою волю, как бы трудно тебе ни было. Возьми себя в руки и смотри только вперед, а не назад.
Но даже сейчас, несмотря на слова бабушки, при одной только мысли о том, что грубые руки Шейбани по-хозяйски ощупывают тело его сестры, Бабура начинала одолевать тошнота, и он, сжав кулаки, призывал всю свою волю, чтобы унять воображение и выбросить эту отвратительную картину из головы. А еще он молился о том, чтобы сестра, как некогда Борте, уберегла свою жизнь и покорилась воле Шейбани-хана. Ведь сопротивление означало для нее одно: смерть, а пока она жива, он собирался сражаться за них обоих, чтобы сокрушить узбеков, вызволить ее и восстановить семейную честь.
Хотя уже близилась полночь и все вокруг, что подтверждалось храпом и сопением, спали, самому Бабуру мешали заснуть тяжелые воспоминания, горькое чувство бессильной ярости, и самое главное, отсутствие четкого представления о том, что же ждет его и его близких впереди.
В бесполезном яростном возбуждении он поплотнее запахнул плащ и, переступая через лежащие тела тех, кто последовал за ним в изгнание, вышел в холодную ночь, надеясь собраться с мыслями, остудить чувства и унять сердцебиение.
Небо снаружи было усыпано звездами, а выпавший ранее снег смерзся в крохотные зернышки льда, которые порывы пронизывающего ветра взметали с земли, разнося по селению. Добравшись до окружавшей его глиняной стены, Бабур поднялся по грубым ступенькам наверх, и окинул взглядом заснеженные окрестности. За перевалом поблескивали серебром в лунном свете горные пики и от лицезрения этой чистой, первозданной красоты у него захватило дух.
Неожиданно со стороны загонов для скота донесся одинокий возглас, затем другой. Поднялся шум, а спустя миг внизу прямо под ним промелькнула и исчезла во тьме тень какого-то зверя. Следом летели стрелы, с криками бежали сторожа загона. Бабур не сразу сообразил, что видел большого серого волка, державшего что-то в зубах, наверное, курицу.
— Эй, достали вы его? — окликнул Бабур одного из сторожей, оказавшегося прямо под стеной.
— Нет, повелитель. Этот хитрый волчара уже не первую ночь не дает нашим животным покоя. Сначала сумел забраться в конский загон и попытался утащить годовалого жеребенка: он был болен, а мы его выхаживаем. Лошади отбились от него копытами, но вчера он забрался в овчарню и к тому времени, когда мы туда прибежали, так истерзал одного ягненка, что беднягу пришлось прикончить: поэтому, повелитель, сегодня на ужин и была вместо конины баранина. А сегодня зверь залез в курятник и ухватил-таки одну курицу, прежде чем остальные подняли нас своим кудахтаньем. Надо же, получил награду за свою настойчивость.
Бабур снова вперил взгляд во тьму, туда, куда исчез добившийся своего хищник. Возможно, это своего рода послание для него. Будь настойчив и упорен, какими были Чингисхан и Тимур. Используй разные способы достижения цели: не один, так другой приведет к успеху, что подтверждает пример этого волка. Ни в коем случае не отчаивайся, не прекращай усилий, пока цель не достигнута. Волк не добился своего ни на конюшне, ни в овчарне, однако был вознагражден в курятнике. Может, и ему самому стоит перестать сокрушаться о потере Ферганы и Самарканда и подумать о других местах, где можно было бы установить свою власть и начать оттуда расширять державу. В конце концов, и его герой Тимур метался между Китаем, Индией и Турцией.