Вторжение в рай
Шрифт:
— Он боится меня даже больше, чем я думал. А ты все сделал хорошо.
Как только это известие разнеслось по войскам Бабура, воины с ликующими возгласами принялись ударять мечами о щиты, а через некоторое время стал слышен и другой звук. Пусть поначалу он звучал слабо, но ошибиться было невозможно: то был шум, доносившийся из города. Жители Кабула тоже узнали о происходящем.
Бабур снова сел на коня и, неспешно выехав перед строем, обратился к своим людям:
— Одного нашего вида оказалось достаточно, чтоб этот выскочка обмочился. В скором времени он и его шайка уберутся отсюда, как побитые собаки, не смея
Уже ночью, облаченный в пурпурное с золотом, цветами Кабула, одеяние, в сопровождении советников и воинских командиров, Бабур вступил в главную городскую мечеть. А ведь место для молитвы, отведенное для правителя, прямо напротив михраба, указывающего на Мекку, то самое, где молился, перед походом в Индию, Тимур, подумал Бабур, преклоняя колени и касаясь лбом холодного камня. И услышав, как мулла начал нараспев читать хутбу, совершая обряд, делавший его полноправным правителем, сердце его преисполнилось надежды и гордости.
Больше он не был бездомным скитальцем.
Мулла начал читать новую молитву, и Бабур внимательно прислушался.
Ты, о Аллах, вручаешь царства, кому пожелаешь, И отбираешь их, у кого пожелаешь, Ты возвышаешь тех, кого пожелаешь, И низвергаешь тех, кого пожелаешь. Ты есть истинный источник блага, Ибо ты всемогущ.Воистину Аллах был всемогущ и всемилостив и благорасположен к Бабуру.
Часть 3
ВЛАСТЬ МЕЧА
Глава 15
Власть меча
К счастью, городская казна оказалась даже полнее, чем рассчитывал молодой эмир. Как и обещал Вали-Гуль, хазары так и не нашли тайную сокровищницу, находившуюся в подвалах, под конюшнями цитадели.
— Стоило им догадаться разгрести лопатами навоз, и они оставили бы твое величество без казны, но хазареи слишком горды для такой работы, — со смехом морща нос, промолвил старик в то время, как его слуги отгребли в сторону основательно унавоженную солому, расчистив люк, за которым обнаружилась лестница, ведущая к восьми подземным помещениям. Там, за толстыми, окованными железом дубовыми дверями хранилось вполне достаточно серебра и золота, чтобы Бабур мог достойно вознаградить своих людей, набрать еще больше войск и украсить свою новую столицу.
Он раскатал по столу большую карту, на которой поверх сетки квадратов было наложено изображение огромной, увенчанной куполом мечети, которую он, выделив на это часть обретенных сокровищ, поручил возвести в самом центре Кабула. Несмотря на то что править городом и подвластными ему обширными территориями Бабур был приглашен вождями и знатью, а народ приветствовал его воцарение, новые подданные: анийаки, пашаи, таджики и бараки на равнинах, равно как хазареи и негудари в горах, имели еще большую склонность к раздорам и кровной вражде, нежели племена Ферганы. И было совершенно нелишним напомнить им всем, являвшимся, независимо от клана и языка, мусульманами-суннитами, что он восседает на троне по воле Аллаха.
Ну а заодно будет совсем неплохо оставить в облике города свой след, нечто, способное напомнить потомкам о его правлении. В Самарканде ему такой возможности не представилось, ибо оба раза его правление было весьма недолгим, да и в любом случае, что мог он добавить к облику города, украшением которого занимался сам великий Тимур? Что же до Кабула, то теперь Бабур имел возможность придать ему вид, достойный столицы державы одного из Тимуридов, и добиться того, чтобы сюда отовсюду стекались ученые и ремесленники.
Сейчас, однако, на очереди у него были куда менее приятные хлопоты. Месяц назад Байсангар представил правителю доклад о том, что Али-Гошт, бывший главный конюший, повышенный до должности начальника снабжения всего войска, брал взятки с коннозаводчиков и купцов, у которых производил закупки лошадей и фуража для гарнизона Кабула. Это противоречило недвусмысленным приказам Бабура, неоднократно заверявшим местное население в том, что он будет править ими по справедливости. И вот теперь из-за алчности Али-Гошта люди будут говорить, что слово нового владыки ничего не стоит…
Молодой правитель потребовал предоставить дополнительные доказательства, ведь он знал Али-Гошта всю свою жизнь, этот человек учил его ездить верхом и играть в поло. Однако Байсангар добыл новые свидетельства, и теперь пришло время действовать.
Он проследовал в сводчатый тронный зал, где по обе стороны золоченого престола уже дожидались, выстроившись по старшинству, члены советы, и, усевшись, кивнул Байсангару.
— Привести его!
С бесстрастным лицом Бабур воззрился на Али-Гошта, чьи ноги казались еще более кривыми из-за тяжести железных оков. Держался он вызывающе, но Бабур знал, что это только видимость. Боевые шрамы на его лице выглядели свежее, чем обычно, а глаза, пока он направлялся к трону, нервно перебегали с одного советника на другого. А вот взгляда Бабура он избегал и пал перед ним на колени прежде, чем стражи успели побудить его к этому, ударяя древками копий.
— Ты знаешь, в чем тебя обвиняют?
— Повелитель, я…
— Просто отвечай на вопросы.
— Да, повелитель.
— И это правда?
— Это всегда только так и делается…
— Но я издал особый приказ, повелевающий вести дела с торговцами честно. Ты виновен в неповиновении.
Али-Гошт поднял голову и облизал пересохшие губы.
— Повелитель, тебе ведома традиция, идущая со времен Чингисхана. Высшие сановники двора не подлежат наказанию до девятого проступка.
— Но ты совершил не меньше дюжины таких проступков… мне известны все подробности.
Старый придворный обмяк на каменном полу. Бабур смотрел сверху вниз на его склоненную голову, на шею, крепкую, мускулистую, но такую уязвимую для меча. Али-Гошт понимал, что, возможно, это последние минуты его земной жизни. Что творится сейчас в его голове?
Последовало долгое, напряженное молчание. Бабуру показалось, что у всех его советников перехватило дыхание.
— Ты у меня больше не служишь. И если тебя застанут в Кабуле сегодня после заката, умрешь. Увести его!