Вторжение. Неизвестные страницы необъявленной войны
Шрифт:
…Первые пять лет строили туалеты так называемого «поглощающего типа», что существенно осложняло санитарно-эпидемиологическое состояние военных городков.
…Пункты мытья котлов и кипячения чая нередко становились источниками массового заражения».
Так обстояло дело. Обе указанные выше причины, приведшие к массовым заболеваниям, «выстрелили» одновременно и попали, что называется, в «яблочко». Две трети 40-й армии, а это около 80 тысяч человек, в течение года получали тяжелую инфекцию и не одну. И сколь бы мы теперь не валили все на специфические (мягко сказать) афганские условия, сколь бы не превозносили (и заслуженно) медиков, не щадя себя, боровшихся
А проблемы были.
Ю. Немытин, полковник медицинской службы, бывший начальник Центрального госпиталя в Кабуле, начмед 40-й армии:
Только в 1986 году на территории Афганистана была создана госпитальная база для лечения инфекционных больных. Насчитывала она 1670 коек. К четырем инфекционным госпиталям добавились такие же отделения в трех многопрофильных госпиталях. Эпидемии имели определенную цикличность, обычно развивались с июня по декабрь. Тогда число коек увеличивалось до 6 тысяч.
Была разработана система медицинской помощи инфекционным больным. Базировалась она на раннем их выявлении и своевременной изоляции. Только так можно было справиться с ростом эпидемий. К сожалению, профилактика всю войну оставалась самым слабым звеном системы помощи. Врачи должны были начинать работать в частях с шести утра. Выявил больного, изолировал и так далее. Увы, не получалось. Да и командиры в этом слабо участвовали. Конечно, у них были другие задачи, и все же… Даже с гепатитом, в желтушном состоянии, попадали к нам на третьи — пятые сутки.
Вот официальные данные. В 1982–1983 гг. 85–90 процентов заболевших поступали в лечебное учреждение только на 4— 12 сутки от начала болезни.
Естественно, смертность была достаточно высокой. Взять хотя бы амебные процессы в печени. Мы их не могли диагностировать четко и точно. Иногда просто не видели их. А люди умирали. Забили тревогу. К чести Центрального военно-медицинского управления, оно среагировало быстро. Мы получили из Москвы японский аппарат ультразвуковой диагностики. Поместили его в инфекционном госпитале в Кабуле. Я, как начмед армии, дал команду: всех «подозреваемых» пропустить через аппарат.
Правило существовало такое: после лечения воины (больные врачи в меньшей степени, некогда было) проходили реабилитацию в специальном центре в Баграме и отделениях при госпиталях. Началось это с 1986 года. А до этого инфекционных увозили в Союз для лечения и реабилитации. Прилетал большой борт, забирал 80—100 заболевших и вез их в Ташкент. Часть оставалась там, других доставляли в Ашхабад, Душанбе… В этом был определенный смысл — все-таки приводить таких больных в нормальное состояние лучше дома, в мирной обстановке, нежели в военной.
И вдруг все прекратилось. Нам заявили: «Из-за «афганцев» в Средней Азии началась малярия, которой раньше не было, стал процветать гепатит в тяжелых формах, появился амебиаз»… Состоялся большой совет медиков, нам предъявили большие претензии. В итоге эвакуации больных был поставлен заслон.
Наверное, так и происходило на самом деле — инфекция от «афганцев» шла дальше. Но они-то в чем виноваты? Да и врачей винить трудно — очень тяжелыми были условия армейского быта. Об этом раньше думать следовало, когда войска вводили…
Организовать на месте лечение и реабилитацию больных оказалось весьма непросто. Ну, представьте, на одну медсестру приходилось порой по 200 зараженных гепатитом. В модулях устраивали палаты, койки ставили в два яруса. Капельница — у нижнего больного, Прокапают ему, он лезет со своим бельем наверх, а его место занимает верхний. Так и лечили. И тем не менее смертность резко уменьшилась.
Опять же данные статистики. Общая летальность при инфекционных заболеваниях с 1985 по 1989 год снизилась в 16 раз. От вирусного гепатита — в 8 раз, амебиаза — в 5 раз. И однако далее не все, прошедшие лечение и реабилитацию в военно-полевых условиях, по-настоящему выздоровели. Чем они питались? Теми же консервами, о диетической пище можно было только мечтать. Всех их следует еще и еще раз проверить, совершенно здоровых среди них нет…
В. Московченко: Чтобы успешно бороться с инфекциями, надо было, помимо многого другого, иметь достаточный запас специальных лекарств. А их в первые годы войны не хватало. От всех болезней, включая амебиаз, лечили хиной, тинидазолом и даже трихополом. Как незабвенный Василий Иванович все лечил одной таблеткой, так и здесь.
Делали все, что могли
Из семи госпиталей, действовавших в период войны, ведущим считался Кабульский. Недаром именовался Центральным. Он решал две основные задачи: на его базе создавались «группы усиления», постоянно выезжавшие в районы боев и работавшие там, и проводилось специализированное лечение раненых, а их набиралось в год около 3 тысяч. Основным в госпитале было, естественно, хирургическое отделение. Начальники отделений наполовину комплектовались за счет преподавателей Военномедицинской академии в Ленинграде. Коллектив подобрался сильный и, что самое главное, дружный, смены состава не влияли на него — традиции сохранялись. Об этом говорили многие медики, с которыми нам приходилось встречаться.
Ю. Немытин:Я попал в Центральный госпиталь в июле 1985 года. Предшественник мой — Владимир Павлович Матвеев— немало сделал для его развития. Но и нам хватило работы. Госпиталь увеличился до 500 коек (в случае надобности могли развернуть и 600, и 700), сформировались отделения искусственной почки, ожоговой терапии. За три месяца построили терапевтический корпус на 150 коек, значительно расширили хирургическое отделение. Нам здорово помогали афганцы: арычная система, фонтаны — это их заслуга. Госпиталь хорошо смотрелся, не правда ли?
Как всякое лечебное учреждение, имел он и свою специфику. До 60 процентов раненых мы получали не первичных, а тех, кому помощь уже была оказана. Часто они нуждались в повторных операциях. Значительная часть их — с повреждением нижних конечностей, минно-взрывные травмы, осколочные и пулевые ранения в ноги. Поэтому основная тяжесть ложилась на хирургов-травматологов. В мою бытность удалось построить для них отдельную операционную и ввести второе травматологическое отделение.
Очень широко пользовались мы методом профессора Илизарова. Его аппараты полностью оправдали себя на раненых. Ощущалась ли нехватка медикаментов? Острого дефицита не чувствовали. Затруднения возникали, пожалуй, только с реактивами для лабораторных анализов. Имели широкий спектр антибиотиков, а это было главным.