Вторжение

Соколов Василий Дмитриевич

Полями сражений должна стать обширная равнина, покрытая немногими плоскими возвышенностями и грядами холмов. Среднерусская возвышенность входила в границы театра боев своей северной оконечностью. Рельеф местности тут мягкий, ничто не будет препятствовать действиям крупных войсковых масс, лишь в районе Тулы и Калуги попадаются труднопреодолимые овраги и реки, протекающие в глубоких долинах, могущие на время задержать передвижение войск.

В северо–западной части театра тянется Смоленско—Московская гряда, подступающая к Клину. Средняя высота этой гряды 200 – 250 метров; наивысшая точка — высота с отметкой 286 — расположена вблизи Волоколамска. "Этот нарост нужно срубить", — подумал командующий, вспомнив, что именно эту высоту и селение

Скирманово собирается контратаковать командарм Рокоссовский.

Вонзив в этот район красную стрелу, командующий водил далее огромным карандашом по карте. На всем пространстве Московского стратегического направления виделись ему низменности, которые обычно тянулись вдоль рек. Более значительные низменности, заболоченные и покрытые лесами, находились на севере — в районе Талдома, Московского моря, реки Истры, на юго–востоке — знаменитая Мещерская, а также вдоль северного берега Оки, в районе Серпухова, Коломны. Сдерживающее влияние на ход наступательных операций немцев могли оказать низменности, прикрывающие Москву с запада и пролегающие вдоль рек Ламы, Рузы, Нары и других.

В этих районах много было лесов. Командующий знал, что они покрывают почти одну четверть поверхности театра боевых действий. Наиболее крупные лесные массивы расположены преимущественно в северо–восточной и западной частях — тянутся вдоль низин, приречных долин, в северных и болотистых районах. Маневрирование на этих участках особенно затруднено.

Среди естественных преград, могущих затормозить движение немецкой военной машины, были реки. Волга — крупный водный рубеж — протекала в северной части театра военных действий; вместе с водными системами Московского моря и Волжского водохранилища она разъединяла войска, действующие с запада на восток. Река Ока, текущая с юга на север и подступающая к Калуге, образует оборонительный рубеж в меридиональном направлении. Далее она поворачивает на северо–восток и разъединяет войска, действующие в широтном направлении. Таким образом, если Волга прикрывала Московский район с севера, то Ока — с юга.

Между этими двумя водными преградами лежит широкая полоса местности (220 километров по линии Ржев — Калуга) с кратчайшими и наиболее удобными путями на Москву. Эта территория и должна стать ареной жесточайших битв. "Фронтальное наступление затруднено. В лоб они не пойдут", — подумал командующий и самого себя спросил: "А почему?"

Мысленно возвращаясь к минувшим сражениям, он опять — в который уж раз! — убеждался, что германское командование стремится применять в операциях свой обычный, переходящий в шаблон прием: действуя двумя фланговыми ударными группировками ("клиньями"), окружать избранный объект в масштабе от обширных "канн", имеющих целью окружить целиком главные силы противника, до "клещей", откалывающих, окружающих и уничтожающих одну из частных группировок или одну из частей оперативного построения противника. При этом первоначальное окружение обычно осуществлялось моторизованными войсками (так называемое "танковое окружение"), а затем противник стремился его закрепить идущими вслед пехотными дивизиями ("пехотное окружение").

Конечно же такой вариант действий немцы предпримут и теперь: они попытаются выйти на фланги нашей московской группировки, чтобы окружить главные силы фронта, окружить Москву…

"Да, оба фланга важны. Но, пожалуй, самый трудный и опасный — это северный. Отсюда они рассчитывают нанести главный удар", — подумал командующий и встал, разогнул онемевшую спину. Заложив руки за спину, медленно, раздумчиво походил по комнате, взял со стола таблицу соотношения сил и что–то долго прикидывал в уме. На Московское стратегическое направление германское командование стянуло 51 дивизию, в том числе 13 танковых и 7 моторизованных. Неприятель имел до 1500 танков, 3 тысячи полевых орудий и более 700 самолетов.

Неприятельские войска были развернуты в виде гигантской подковы. Против правого фланга советских войск, северо–западнее

Москвы, размещались 3–я и 4–я танковые группы генералов Госта и Хюпнера, против левого фланга, нацеленная на Тулу, — 2–я бронетанковая армия генерала Гудериана. В то же время 4–я полевая армия выделялась для удара по центру Западного фронта. Наиболее сильные группировки неприятеля были в районе Клина. Здесь, на узком участке, теснились три танковые и три пехотные дивизии. "Конечно же это решающий участок", — подумал, все более утверждаясь в своих предположениях, командующий фронтом.

Откуда–то издалека донесся взрыв, следом — другой… Видно, сброшена была целая серия бомб, и они грохотали, все приближаясь. Слушая эти удары, командующий думал о положении фронта, о размещении своих войск.

Линия фронта советских войск проходила от западного побережья Московского моря на юг, восточнее Волоколамска, восточнее Дорохова (на Можайском направлении), затем на Наро—Фоминск, западнее Серпухова, далее по реке Оке до Алексина, западнее Тулы и западнее станции Узловая.

На правом фланге Западного фронта, на стыке с 30–й армией Калининского фронта, южнее Московского моря находилась 16–я армия, группировавшая свои основные силы в районе Клина и Волоколамска. На Можайском направлении действовала 5–я армия; Наро—Фоминское направление прикрывала 33–я армия. Далее к югу шел фронт 43–й и 49–й армий; 50–я армия, недавно включенная в состав Западного фронта, обороняла Тулу. Общее протяжение линии фронта — 330 километров.

Западный фронт имел тридцать одну стрелковую дивизию, три мотострелковые дивизии, девять кавалерийских дивизий. Боевой и численный состав некоторых соединений был весьма невелик. Всего в войсках Западного фронта насчитывалось тысяча двести полевых орудий, пятьсот танков, восемьдесят истребителей, восемьдесят бомбардировщиков, двадцать штурмовиков, а вместе с авиацией Главного командования и Московской зоны ПВО — около шестисот действующих самолотов.

Сопоставляя цифровые данные, командующий фронтом одновременно и радовался и огорчался. Радовало его то, что войска фронта пополнились новыми силами: уже прибыли сибирские дивизии; ни горечь отступления, ни потеря огромных территорий не надломили моральный дух бойцов, их веру в победу правого дела; в тяжелые и трагические дни все — от рядового до командующего — особенно остро прониклись чувством, которое можно назвать чувством столицы, и каждый понимал, что дальше нельзя было отходить. Выдержать, выстоять — было требованием не только приказа, а сердца, самой жизни. Огорчало же командующего то, что противник имел большое превосходство в танках, в артиллерии, и то, что мощное наступление танковых клиньев могло начаться с флангов, создавало тяжелое положение.

Самолеты где–то вновь сыпали бомбы. Молотящие взрывы были настолько близки, что сотрясалась земля, и одна бомба ахнула с такой силой, что дом тряхнуло, захрустели оконные стекла, по не рассыпались, удержались в толстых наростах льда, которым были затянуты рамы. Не одеваясь, командующий вышел на улицу. В небе то сходились, то расходились, то, постояв на месте, скрещивались столбы света: щупали прожекторы небо над Москвой, и там было светло, будто наступало утро. В стороне линии фронта полыхало кровавое зарево пожарища, оно расплывалось все шире и шире, словно заливались кровью и небо, и сумрачный лес, и снега. Зарево было далеко, но командующему показалось, что он чувствует запах дыма.

— Горит, — покачал головой Жуков. — Голицыно горит…

Стоявший поблизости на часах боец в дубленой шубе и ушанке, весь заиндевелый, по самые глаза, переступал с ноги на ногу.

— Холодно? — спросил у него генерал армии.

— Ничего, товарищ командующий. Меня не мороз, а злость в дрожь бросает… Жгут все, негодяи!

К командующему подошел начальник штаба генерал Соколовский и сообщил, что получено важное сообщение.

Они зашли в дом. Начальник штаба расстегнул планшет, вынул радиодонесение.