Вторжение
Шрифт:
— Жаль.
— Жаль? И больше ты ничего сказать не можешь?
— Это всего лишь спорт. — Том отправил в рот огромный кусок тоста.
— Всего лишь спорт? — Не знаю почему, но я, как последний идиот, повторял слова брата. Неужели это говорит Том? Не верю. Да он живет ради спорта! — Да, видно, у меня нет твоего таланта.
— А я ушел из команды. — Он пожал плечами. — Несколько дней назад.
Я чуть было не свалился со стула.
— Ушел? Бросил команду? И ничего мне не сказал? В чем дело?
— Не хотелось
Мне стало не по себе. По всему выходило, что наши дорожки с братом разошлись. Кое—как закончив разговор, я отправился во двор стричь газон. Я делаю это каждую субботу, несу, так сказать, свой крест. Да, нужно будет еще прибрать мусор. Ненавижу. Мусор приходится запихивать в мусорорезательную машину.
Я постарался максимально быстро разделаться с травой, целлофановыми пакетами для мусора и прочей дрянью и вскочил на велосипед.
Всем было известно, что встречаемся мы на ферме у Кэсси. В общем—то, это была не совсем ферма, хотя когда—то в прошлом она действительно являлась таковой. Там и сейчас еще есть лошади и корова. Но огромный красный амбар превратился в клинику для диких животных. Командует ею отец Кэсси. Туда принимают любую живую тварь, за исключением домашних любимцев. В просторных вольерах всегда полно птиц, белок, довольно часто можно видеть оленя или скунса, временами появляются даже рысь, лисица или волк.
Мама у Кэсси — тоже ветеринар, только она работает в парке. Парк большой, в нем есть нечто вроде зоопарка, вернее, сейчас это уже принято называть природным парком. Разумеется, Кэсси любит животных. А что еще прикажете ей делать с такими родителями?
У меня есть пес, у Тобиаса — кот. А у Кэсси кого только нет, начиная от морских свинок и кончая белым медведем…
Когда я добрался до фермы, Марко, Тобиас и Рэчел уже поджидали у стены амбара. Рэчел подставляла лицо солнцу — ловила загар. Кэсси еще не было. Папаша наверняка занял ее работой, которой здесь было невпроворот.
— Всем привет!
Рэчел открыла глаза, опустила голову и подала мне газету.
— Взгляни!
Я быстро пробежал глазами короткую заметку. Там говорилось, что предыдущей ночью на территории заброшенной стройки отмечались беспорядки. Якобы звонили несколько человек и сообщали о летающих тарелках и непонятных ярких лучах.
— Круто, — заметил я. — Значит, полиции уже известно. Тем лучше.
— Дочитай до конца, — скомандовала Рэчел. Далее в статейке сообщалось, что прибывшая на стройку полиция обнаружила группу подростков, забавлявшихся фейерверками. При появлении копов все, конечно, разбежались. Рассказы жителей о летающих тарелках вызвали у офицера полиции смех.
«Это была ватага ребятишек, которые. забрались куда не следует. Только и всего, — сказал он. — Никаких летающих тарелок. Нельзя же верить во всякую чепуху!»
— Но это же ложь! — вскричал я.
— Браво, Джейк! Ответ верный! Какой у нас сегодня приз? — ехидно ввернул Марко.
— Ты все прочитал? — не отставала Рэчел. Я уткнулся глазами в последний абзац. Ну и дела! Оказывается, за информацию о подростках полиция предлагала вознаграждение.
— Это они нас ищут, — сказал Марко.
— На кой черт полиции врать? — громко спросил я.
Но ответ был понятен и так. Марко злорадно расхохотался:
— Ах, аналитик! Видимо, затем, что копы и есть контроллеры!
— Может быть, не все, — вставил Тобиас.
— Если контроллеры пробрались в полицию, то кто знает, где они могут очутиться еще? — задала совершенно резонный вопрос Рэчел. Среди учителей? В правительстве? На телевидении и в газетах?
— Наши преподаватели математики — контроллеры! — попытался схохмить Марко.
Все принялись нервно озираться по сторонам, словно за каждым кустом сидело по контроллеру.
— Я всю ночь старалась убедить себя, что видела страшный сон, — призналась Рэчел.
— Я тоже. — Что еще я мог сказать?
Минуты две все стояли молча, испытывая отвратительное ощущение, будто, кроме нас, никого в мире нет, а мы остались лицом к лицу с чем—то непостижимым. Первым молчание нарушил Марко.
— Слушайте, с какой стати нам вообще этим заниматься? Нужно выбросить все из головы. Забыть. К чему нам эти перевоплощения? У нас нормальная жизнь.
Тобиас·и Рэчел повернулись ко мне, ожидая жаркого спора.
— Марко, я почти готов согласиться с тобой… — начал было я, но он вдруг взорвался.
— Нас могли убить! Неужели не ясно? Вы же видели, что произошло с андалитом. Дело слишком серьезно, ДжеЙк. Это не сказка! Сейчас там валялись бы наши трупы!
Тобиас недоуменно взглянул на Марко. Но Марко не был трусом. Уж я—то хорошо его знал. Он покачал головой и негромко произнес
— По—моему, эти контроллеры — настоящее дерьмо. Но если со мной что—нибудь случится, отец… Он не переживет.
Два года назад у Марко умерла мама. Точнее, утонула. Ее тело так и не нашли. Отец Марко очень сильно сдал после трагедии. Он ушел с завода, где работал инженером, — не находил в себе сил общаться с людьми. Устроился в какую—то контору ночным уборщиком и зарабатывал столько, что едва хватало на двоих. Днем отец спал либо смотрел телевизор — с выключенным звуком.
— Можете считать меня папенькиным сынком, мне плевать, — сказал Марко. — Но если меня пристукнут, то отцу — крышка. Он·и сейчас—то жив только из—за меня.