Вторжение
Шрифт:
Парень поежился под моим взглядом, но заговорил:
– Ну, сначала я ничего не видел. У меня иногда пропадают способности – ненадолго.
Впервые в жизни я увидел, как волосы у человека встают дыбом. Вся группа выглядела шокированной, но кореец отреагировал выразительнее всех: он понял, что надеялся на поддержку практически слепого человека – минут на десять. Потом способности восстановились.
– Ты был беззащитен двенадцать минут сорок две секунды.
– Я мог создавать знаки!
– Этого недостаточно. Ты сразу видишь ауры или сначала что-то еще?
– Ну, сначала я как будто руками ощупываю, словно…
– Я понял.
Я помнил, где видел подобные «нити». Нечто похожее делал Покойник, общаясь со своим духом. Разница между техникой исполнения и целью большая, но хоть какое-то сходство. Вероятно, здесь есть некая связь. Нельзя ли ее использовать?
Савченко ожидал моего решения, опустив голову и не глядя на окружающих. Он прекрасно понимал серьезность своего проступка и не ожидал ничего хорошего. Правильно делал. Если бы он сказал о своих «отключениях» до начала штурма, еще на базе, я мог бы подумать о том, чтобы оставить его в отряде. Теперь, при виде подобной безответственности, защищать его мне не хотелось. Я должен быть уверен в своих бойцах. Впрочем, с себя вины не снимаю: мне следовало раньше обратить внимание на поведение Игната. Моя ошибка.
– В отряде я тебя не оставлю. Считай это платой за глупость и скажи спасибо, что я не подобрал другого слова. – Игнат вздрогнул. – Теперь что касается твоей дальнейшей судьбы. Я поговорю с одним знакомым – его могут заинтересовать проявленные тобой «особенности», у него похожие. Немного. У кого-нибудь появились вопросы?
Группа подавленно молчала. Игнат преподнес всем хороший сюрприз – настроение даже у хорошо показавших себя бойцов уползло куда-то вниз. Возможно, мне стоило сначала поговорить с Игнатом и только потом объявить собравшимся свое решение и вызвавшие его причины? Надо побеседовать с Чижовым или Студентом – они оба давно командуют людьми и хотя бы совет могут предложить.
– Я не поняла: что мне делать? – Это Ольга. Не поняла моих слов насчет себя.
– Сейчас берешь спальник, оружие, консервы, рулон туалетной бумаги – и идешь в Гнездо. Горячую пищу тебе будут приносить. У входа я предупредил: охрана пропустит. Делай что хочешь – сопровождай группы, общайся с научниками, стереги переход, но чтобы из Гнезда не выходила.
Когда я раздражаюсь, голос у меня непроизвольно становится тише. Ребята уже знали эту особенность. Предыдущий разговор завел меня достаточно, и, выслушав ползущий по палатке шепот, больше вопросов никто задать не рискнул.
– Игнат, идем.
Теперь следовало обрадовать Чижова. Его аура ощущалась внутри штабной палатки, стоявшей в центре лагеря. Еще на подходе я послал зов, и наш начальник вышел навстречу. Немного не доходя до него, я спросил:
– Объясни мне, Игнат, простую вещь – почему ты сразу не сказал о своих проблемах? В первые недели обучения?
– Сначала я думал, что сам виноват. Какие-то ошибки, их можно исправить. Потом надеялся, что со временем странности исчезнут, все наладится.
Я только посмотрел на него, и парень сник еще больше.
Чижов удивленно рассматривал переминающегося рядом со мной курсанта. Он успел неплохо изучить нас и сейчас не ожидал хороших вестей. Я взглянул на навостривших ушки часовых и предложил:
– Павел Сергеевич, мы не могли бы поговорить у вас? – Тот хмуро кивнул.
Пройдя в палатку Чижова, я сообщил ему о возникшей в моем взводе проблеме. Павел не удержался и обругал Савченко – он заранее предвидел неизбежные подковерные интриги вокруг этого случая. Сергачев не особо распространялся о своих проблемах, но вокруг нового Управления, обладающего значительными материальными ресурсами, шла грызня. Если у меня всего одна беда – потеря бойца, то у начальства неприятности могли возникнуть куда крупнее. Последствия небольшого скандала при желании превращаются в настоящую лавину. Поэтому Чижов, в обычной обстановке выдержанный и подчеркнуто хладнокровный, чуть не сорвался на площадную брань.
– Я хочу привлечь Покойника. – Пора переводить разговор в конструктивное русло.
– Зачем? – Во взгляде Чижова появилась подозрительность.
– Сразу после окончания периода отсутствия способностей аура Игната демонстрирует внешние признаки, схожие с аурой Покойника. Сходство очень отдаленное, но тем не менее. Готов официально оформить запрос.
После этого сообщения Чижов приободрился и даже обрадовался. Савченко отправился к себе в палатку, взамен к нам присоединился Призрак, первым делом поинтересовавшийся:
– Слушай, Аскет, а правда, что в твоем отряде есть лесбиянка, которую ты хочешь лечить путем долгого пребывания в Гнезде?
– Бред.
– Об этом весь лагерь говорит. Ты, дескать, решил ей ориентацию исправить.
– У нее проблемы не с ориентацией, а с ориентированием. В пространстве. – На удивленный взгляд Чижова я ответил: – Несущественно. Доложу позднее.
Чижов кивнул и развернулся к Призраку. По мере рассказа тот улыбался все шире, хотя полковник смягчил некоторые детали – теперь выходило, что раньше у Игната все было в порядке, потеря способностей появилась недавно. Однако озвучивать появившиеся мысли Призрак не стал – его устраивала отредактированная версия. В конце концов, похихикав, Призрак согласился показать парня Покойнику.
– Я хотел бы его сопровождать. Мне будет проще описать увиденное.
Фролов немного помялся, но обещал попробовать. У меня сложилось впечатление, что Покойника старались держать в поле зрения и не приветствовали контактов с ним. Даже наша предыдущая встреча состоялась только потому, что Покойник не то чтобы взбунтовался, но подошел близко к этому.
После того как Призрак ушел, Чижов повернулся ко мне:
– Объяснишь все Игнату. Что объяснять, знаешь? – Я кивнул. – Что за история с Ольгой?
– На нее плохо действуют условия подземелья. До конца штурма она будет находиться в Гнезде. Пусть привыкает.
– Долго она в противогазе не протянет.
– Воздух внизу нормальный, противогаз нужен против чужаков.
Чижов пожал плечами. Нам вообще давали много свободы в принятии решений, но и спрашивали за провалы тоже строго. Злобному уже серьезно досталось за излишнюю жесткость обучения, приведшую к травмам у бойцов и задержке учебного процесса. Если бы не стабильно высокие показатели его взвода, черта с два он удержался бы на своей должности. Надо его проведать.