Вторжение
Шрифт:
Мужчина, лет сорока, вынул из кармана куртки водительское удостоверение и протянул его мне.
— Так. Товарищ Иванов. И почему нарушаем?
— Чего нарушаем, товарищ милиционер? — ответил он мне, вполне логичным вопросом, наградив попутно внеочередным званием.
— Как чего? В трёхстах метрах отсюда, знак на дороге стоит. Видели?
— Нет, не видел.
— Как это не видели? Я сегодня утром его проверял. Неужели опять хулиганьё, в сугроб затоптало?
— А что случилось то? — выкрикнула в окно жена Иванова.
Не думаю, чтобы мужчина, с такой приятной и располагающей к себе внешностью, в такую рань, мог кататься с любовницей по заснеженной дороге.
— Выброс цианита — вспомнив, вычитанное в какой то из книг, название очень страшного, но очень действенного препарата, нагло соврал я. — По секрету скажу, имеются
— Товарищ милиционер, нам в Губкино надо, мать у меня там живёт. Старушка — доверительно сообщил мне обескураженный водитель. — Да и в Москве, сами знаете, чего творится. Может пропустите? Уж мы как нибудь.
— Я вас понимаю. Сочувствую. Но ехать дальше, всё равно не имеет смысла. Поймите, вам же только хуже будет. Возвращайтесь домой, закупите продуктов, промтоваров необходимых. Да, что я вам говорю, сами знаете, что нужно, не маленькие. В общем, переждите какое то время, а там глядишь и снова, как прежде заживём.
— Коля — вновь выступила женщина, товарища Иванова. — Я же тебе говорила. Дома надо было сидеть.
Семейная пара ещё какое то время попререкалась между собой, а потом глава семейства развернулся и уехал. Сложно сказать, что лучше — в Москве прятаться или сразу в лапы чудовищ угодить. Как бы там ни было, а приказ есть приказ и его я выполнил, согласно предписания. Проводил взглядом машину и снова углубился в себя. С народом понятно, что ничего не ясно, а что мне делать, на личном фронте. Теперь, после того, как Лиля нашлась, я не могу всё тут оставить и резко умотать, куда глаза глядят. В такой каше я, её ни за что не брошу. Даже под присмотром отца девчонку не оставлю. И, что тогда делать? Вместе со всеми на север мотать, в тундру, к белым медведям? Надо сегодня же разобраться с Аркашей. Спасибо ему, конечно, что он меня сюда притащил, но «не зная броду» соваться в воду, даже малообразованные предки никому не советовали. Как появится тряхну его, как следует, расскажет всё, никуда не денется. Понятно, что расскажет, но знает ли он сам это «всё». Ему могут тоже о нём, не полностью поведать. Капитан здесь не самая важная персона. Это он в КГБ большая единица, а тут, как я слышал, люди и большего масштаба тихо сидят.
ГЛАВА 10
Четыре часа пробежали незаметно и вот я снова еду, на этот раз домой. Наряд прошёл достаточно плодотворно, машин сто мы собой заслонили, оставив людям хотя бы призрачный шанс. Изнутри нас, слава богу, никто не беспокоил, иначе пришлось бы мне по полной выступать, а раскрывать свои возможности я ни перед кем не буду, после разговора с Аркашей, так решил. Уж больно по хитрой схеме, он тут устроился на подработку. Если говорить прямо, без обиняков, то мой друг обычный охранник, двенадцати дружных семей, очень важных персон, среди которых, зам министра самый главный. И работает Аркадий здесь не за достойную зарплату, а попросту за еду, кров и призрачные преференции. По поводу севера, тоже кое что прояснилось. Там, у этой торговой гвардии, обнаружился свой, немаленький склад. Нет, совсем не такой, как у нас с другом в стандартной девятиэтажке, а огромный, где поместится не один железнодорожный состав. Вот туда они и пытаются добраться, несмотря на прерванную с ним связь, и резонные доводы некоторых представителей серьёзной конторы. Да и мне кажется, что приедем мы туда к шапочному разбору, хотя об этом я не стану ни с кем говорить. Пока побарахтаюсь по течению, присмотрюсь, с Лилей поплотнее пообщаюсь, а там пойму, куда дальше плыть.
До шести успел пообедать, помыться, облачиться в парадный костюм, привести потрёпанную физиономию в порядок и даже облиться, французской туалетной водой. Из зеркала на меня глядел симпатичный, брутального типа мужчина, в возрасте двадцати, с маленьким хвостиком лет, ростом под два полноценных метра и со способностью на многое влиять.
— Нормально — сообщил я собственному отражению, а затем накинул на плечи куртку и потопал любимую девушку по новой обаять.
Да и встреча с её отцом, как выяснилось после разговора с другом, тоже для меня достаточно важна. Аркадий откровенно поведал, что тот находится в первой пятёрке подпольной организации и я решил, что его мнение, а может быть и протекция, лишними нам не будут. Ну не захочет же папа, что бы его единственная дочь, «ё моё», ну и так далее, по всем известному тексту. Короче, пообщаться с мужиком надо, хотя бы для того, чтобы обстановку изучить, так сказать, изнутри, глазами её непосредственного организатора. Понятно, что при огромном желании, я могу возглавить местный трест очень легко, буквально по щелчку собственных пальцев, но надо ли это мне? Я же не изверг и не садомазохист, какой то недоделанный. Стоп. А это ещё, что за зверь такой, с огромными рогами? Тряхнул головой, окунулся в собственную память. Нет, не помню и ничего про него не знаю. Ладно, проехали. Изредка так со мной бывает. Может вспомню, потом. А пока его опустим. Да, туды ж его в качель! Опять какую то хрень сморозил. Чур меня чур! Хоть и не очень понимаю, чего сказал, но чувствую одним место, что наткнулся на что то совсем нехорошее. Так вот… О чём это я? Блин, с мысли сбился. Ага. Вспомнил. Значит, как и прежде. Я, почти, обычный человек, если говорить самыми простыми словами. В меру воспитанный, предельно ответственный, беспредельно скромный, достаточно умный… надежда, как известно, умирает последней и о том, что я полный дурак мне тоже пока никто не говорил, так что всё близко к истине, но есть у меня один недостаток, я совестливый. И ещё, очень-очень добрый, а стало быть не сумею всех обработанных к чёрту послать. Поэтому влиять на толпу надо очень осторожно, а возглавлять её совсем ни к чему. Было бы мне лет сорок или пятьдесят, тогда можно было поиграть в альтруиста. А в двадцать, когда вся жизнь впереди, брать на себя обузу, в виде огромного количества взрослых людей. «Нет, на это я пойти не могу». Да, что такое? Опять, какие то чужие слова в башку лезут.
Лиля меня ждала и встретила прямо у входа. Выглядела она бесподобно, сияя копной пшеничных волос, демонстрируя идеальную фигуру, якобы скрытую: под обтягивающими ноги голубыми, фирменными штанами, импортным свитером, бледно розового цвета, на самом деле нарочито подчёркивающим немаленькую грудь и улыбаясь, белоснежной улыбкой, словно королева красоты.
— Успел — сказала она и наигранно погрозила мне своим длинным, как у пианистки, указательным пальцем.
— Старался — скромно ответил я и сходу попытался её приобнять.
— Ты что? Дурак! У нас дядя Жора. Увидит — резко отстранилась девчонка.
Ну вот, стоило только подумать о себе немного лучше, чем есть на самом деле, так снова дурак. А, как всё хорошо начиналось: воспитанный, скромный, умный…
— Ладно пошли — всё же прихватив девушку за талию, подтолкнул я её, к дверям.
Жора меня не узнал, а Алексей Сергеевич это сразу заметил и начал с ним играть, но по доброму, как с членом семьи.
— Вот Георгий, познакомься. Мой юный друг и без пяти минут, жених нашей Лили — представил он меня, улыбаясь одними глазами, правда ещё имеющими отблеск жуткой тоски.
— Папа! — возмутилась, мигом покрасневшая десятиклассница.
— Что папа? Сама его в дом привела и до этого только о нём говорила. Стало быть жених. По другому я не приму.
— А что, парень симпатичный и главное здоровый, за таким будешь, как за каменной стеной — поддержал отца дядя Жора, пялившийся на меня, как на чужие ворота.
— Да ну вас всех! — не на шутку разозлилась дочь работника торговли.
— Ладно, ладно — махнул рукой её отец. — Не заводись, я пошутил. Рано ещё вам и замуж выходить, и тем более жениться.
— Антон — протягивая руку Жоре, представился я, как будто мы с ним до этого, не были знакомы. — Алёхин.
— Постой — должно быть что то вспомнив, сказал он другу, пожав мою ладонь. — Летом, кажется. Ну помнишь… Тоже был Антон и кажется, с такой же фамилией, Алёхин. Ещё нас в карты обыгрывал, словно пионеров.
— Помню, как не помнить. Обыгрывал — посмотрев на Лилю, сказал весело мужчина, с красивым, русским именем — Алексей. — А ещё в шахматы играл, как бог. Такое не забудешь. А ты вот, брат, стареешь. Да, не подумал бы, что в таком возрасте и с памятью беда. Тебе сколько сейчас?
— Мне? Тридцать девять — отрапортовал помощник, помощника министра. — Отмечали же вместе, в ноябре.
— Вот я и говорю. Стареешь. Парня не узнал. Что, четыреста рублей тебе уже не деньги? Забыл, как лихо их ему, там проиграл?
— Так это что, Антон? Тот самый? — глядя на меня, словно на приведение, поинтересовался друг отца, моей девушки.
— А что, так сильно изменился? Я так сразу в нём, знакомого признал — не краснея соврал, Алексей Сергеевич.
— Да нет. Не может быть — смутился Жора. — Тот был худой и лысый. А рост? Так быстро не растут и мышцы просто так, не набирают.