Вторжение
Шрифт:
Наши идеалы просты: честь и свобода. Мы сделаем все для того, чтобы эти великие слова никогда не потеряли своего истинного значения. Это потребует от нас постоянной бдительности. Война закончена, но мы не имеем права на отдых. Долг велит мне снова и снова говорить всем вам: где бы ни возникла угроза тирании — летите туда! Будьте тверды, непоколебимы, упорны и непреклонны до тех пор, пока мир не будет восстановлен и наша цивилизация не окажется в безопасности.
ГЛАВА XXV
Скрумы
В
— Ты пришел в этот мир во время лунного затмения, дитя мое. Я дам тебе имя, которое дают всем мальчикам, появившимся на свет в этот грозный час. Нирок — вот как будут звать тебя, любовь моя. Ты вырастешь большим, сильным и неукротимым, как твой отец.
Птенец приоткрыл припухшие веки и моргнул, увидев склоненное над ним прекрасное лицо своей матери.
А далеко-далеко, на другом берегу моря Хуулмере, полная луна сияла над островом Хуула. Шла последняя ночь Медного дождя, на следующее утро на остров должен был прийти Серебряный дождь, когда ягоды молочника становятся снежно-белыми.
Гильфи с Сореном покинули древо и помчались на дальний берег озера, где находился самый удобный наблюдательный пункт. Они хотели полюбоваться лунным затмением, поскольку именно в последнюю ночь осени это зрелище считалось особенно красивым.
Друзья прилетели на вершину высокой ели как раз в тот момент, когда тень земли начала наползать на лунный диск. На острове росла всего одна ель, которая напоминала Сорену родной лес и ту ель, в дупле которой он так недолго успел пожить со своими родителями.
Гильфи не случайно предложила другу полюбоваться лунным затмением именно с этого места. Она знала, что Сорен глубоко потрясен смертью своего брата. Друзья не раз повторяли ему, что Клудд полностью разрушил самого себя, что в нем уже не осталось ничего совиного и его смерть была неизбежна, но Сорен все равно не мог избавиться от чувства вины.
Он продолжал страдать, хотя старался не подавать виду. Он стал непривычно молчалив. Гильфи знала, что миссис Плитивер несколько раз приползала к ним в дупло и пыталась поговорить со своим любимцем, но Сорен оставался безучастен к ее словам. Вот почему Гильфи решила увести его в ночь затмения подальше от Великого Древа.
Только ей одной Сорен без устали продолжал задавать один и тот же вопрос, терзавший его сердце и желудок:
— Как ты думаешь, Гильфи, мама с папой поняли бы меня? Они простили бы меня за Клудда?
Гильфи каждый раз отвечала утвердительно, но Сорен продолжал спрашивать. Внезапно послышался негромкий шорох, и на соседнюю ветку осторожно опустилась Эглантина.
— Что ты здесь делаешь? — с некоторым изумлением спросил сестру Сорен.
— То же, что и ты. Хочу поглядеть на затмение.
Сорен почувствовал укол стыда. Разумеется, он должен был позвать сестру с собой, но в последние дни он стал ужасно рассеянным.
— Смотрите, смотрите! — закричала Эглантина. — Тень уже откусила первый кусочек от луны!
В полном молчании они смотрели, как земная тень расползается по лику луны.
Это было великолепное зрелище. Луна сияла золотом. Казалось, будто она на время одолжила блеск солнца, так что продолжала нестерпимо сверкать даже перед тем, как скрыться в темноте. Когда луна полностью исчезла, Сорен заметил в небе какую-то легкую дымку. Наверное, это была струйка стелящегося по земле тумана.
— Кажется, снег пошел, — пробормотала Эглантина.
Сорен повернул голову к сестре и моргнул:
— С чего ты взяла? Какой еще снег?
Эглантина быстро-быстро заморгала и, подавшись вперед, пристально всмотрелась в ночную тьму.
— Я что-то вижу, — сказала она.
— А я ничего не вижу, — возразила Гильфи. — Эй, смотрите! Да смотрите же! Тень начинает уползать. Сейчас мы снова увидим луну.
Но Сорен с Эглантиной уже не смотрели вверх. Они смотрели прямо перед собой — на то, что Эглантина приняла за снег, а Сорен — за туман. Это что-то клубилось и колыхалось, принимая смутно знакомые очертания. Оно выглядело мягким и пушистым, как самый мягкий пух, который мама-сова выщипывает со своей грудки для того, чтобы выстлать им гнездышко новорожденного совенка.
«Я не испугаюсь», — подумала Эглантина и тут же почувствовала, как странное спокойствие разлилось по ее телу.
«Конечно, ты не испугаешься, дитя мое».
«Как это происходит? — растерялась Эглантина. — Я слышу голос, но никто не говорит…»
«Они пришли, Эглантина». — Это был голос Сорена, но он тоже звучал у нее в голове, и очень негромко.
Эглантина быстро обернулась и вопросительно посмотрела на брата.
Он ответил ей долгим взглядом, и тогда она все поняла. Скрумы их родителей явились к ним в ночь затмения.
Два бледных призрачных силуэта, две дорогие тени выступили из ночи.
«Вот мы и вернулись к вам, дети».
Эглантина хотела что-то спросить, но тут в голове ее прозвучал беззвучный вопрос Сорена: «Это связано с тем незаконченным делом, о котором вы говорили мне в прошлый раз?»
«Да. Но теперь дело закончено, Сорен. Слава Глауксу, оно закончено».
Эглантина узнала голос своей матери.
«Клудду нет места в царстве сов», — сурово добавил ее отец.
«Ему нет места на земле», — подтвердила мать.