Втроем с ментами: Отомстить изменщику

Меня толкают животом на узкий столик, почти разделяющий подсобку надвое. Гладкая поверхность холодит болезненно торчащие соски, и я взвизгиваю, когда сильные руки разводят в стороны мои половинки.

– Давай, смелая девочка, открывай рот, – слышу я сверху хриплый голос, от которого жар прокатывается по всему телу.

Я послушно облизываю губы, распахиваю рот, глядя вверх на мужчину в форме. Второй кладет ладонь мне на горло, чуть сдавливает и тянет за волосы, подставляя мой ротик своему другу.

– Ух, сука… – выдыхает на стоне он.

Мне кажется, я задыхаюсь, скребу наманикюренными ноготками по поверхности, когда чувствую, как горячий язык проходится по моим текущим складочкам. Мой скованный чужой плотью стон вибрирует где-то в груди, скручивая низ живота почти выстрелившей пружиной…

***

– Горько! Горько! Горько! – орут опостылевшие пьяные родственники со всех сторон.

Я беспомощно оглядываюсь по сторонам. Ну и где Вадим? Я понимаю, что он устал от этой свистопляски, но разве можно меня оставить один на один со всеми ними? Я тоже уже еле на ногах держусь, а бешеный тамада все не успокаивается, достал невозможно!

– Горько! Горько! Горь… – осекается тот самый тамада. – А где жених? Украли жениха!

– Поссать пошел! – пьяно ржет кто-то.

– Или дружку трахать! – зыркаю зло на ненормального братца моего уже мужа. Ну что несет, придурок? Нормально такое орать на свадьбе вообще?

Поднимаюсь из-за стола, стараясь расточать милые улыбки во все стороны.

– Я сейчас, – говорю я кому-то и выхожу из шумного зала в холл. Надо умыться. Всегда предполагала, что свадьба – это нечто, но чтоб настолько…

Иду в туалет, открываю дверь и первое, что вижу, на краю раковины початую бутылку шампанского. Вот свиньи. Бухают везде, где можно, и хоть бы убрали за собой.

Закрываю за собой дверь и остаюсь один на один с успокаивающей музыкой и… характерными звуками. Шлепки раздаются на весь туалет, такие громкие, что даже заглушают звуки музыки. Ничего себе. Хоть бы закрылись.

Я уже собираюсь вернуться и потыкнуться в мужской туалет, может, хоть там повезет умыться, когда слышу отчетливый голос своего мужа:

– Какая жаркая сучка, – на стоне выдыхает он. – Давай еще, давай! Да!

Да?! Я резко разворачиваюсь и иду на голос. Они в самой дальней кабинке. Мой новоиспеченный муж стоит спиной ко мне, а моя дружка перед ним, упершись ладонями в сливной бачок.

– Вадик, ты такой… Ах… – пошло и фальшиво вторит ему моя подруга, но он так двигает бедрами, насаживая ее, что, вполне возможно, и ах.

Какое-то время я просто в ступоре смотрю на это, пытаясь сложить в своей голове нескладываемый пазл, а потом шумно вздыхаю.

Вадик поворачивается сразу, меняется в лице, пятится, выскальзывая из Кати, потрясая своим стоящим колом членом.

– Кирочка, это не то, что ты… – начинает он, но я на автомате перехватываю ту самую бутылку и обрушиваю ее ему на голову.

Его глаза съезжаются к переносице, и он медленно оседает на пол вполне синхронно со своим оседающим членом.

– А-а-а! – визжит Катя, не забывая одернуть юбку вниз. – Убила! Убила!

Бутылка падает из ослабевших пальцев, и все остальное будто в тумане. Как Катя просачивается мимо меня и убегает, громко вереща, как прибегают родственники, орут на меня, оттаскивают, сажают в какой-то небольшой комнате на неудобный стул, как потом приходит его брат и говорит, что благоверный жив и почти здоров, и уже мчит к полному выздоровлению на скорой, и что со мной хочет поговорить полиция.

– Полиция? – выхожу из транса я. – Он мне изменял, а вы вызвали полицию?

– Ты ж его чуть не убила, – возмущается эта скотина. – За что?

– Очень жаль, что не убила, – цежу я и отворачиваюсь, сложив руки на груди. Адреналин потихоньку начинает выходить и меня потряхивает.

– Да ты посмотри на себя! Как тебе не изменять, рыба ты мороженая? – рявкает на меня его брат, на всякий случай быстро скрывается за дверью, и уже оттуда выплевывает в дорогу. – Уродина! Если б не твое наследство, так ни у одного мужика на тебя не встанет!

Я хватаю первый попавшийся поднос с полки рядом, швыряю в дверь и только после этого остаюсь одна. Рыба мороженая. Конечно. А Катька не рыба, да, вон как жопой подмахивала.

– Гражданка Иванова? – мужской голос вырывает меня из моих сопливых мыслей.

Поднимаю голову и вижу полицейского в форме у двери. Красивый. А я тут в соплях.

– Вы меня арестуете? – спрашиваю гнусаво я.

– Сначала просто поговорим, – неожиданно спокойно улыбается он, достает какую-то бумажку, кладет ее на папку, долго спрашивает у меня какой-то бред и пишет, пишет…

– Товарищ…

– Младший лейтенант, – напоминает он.

– Мальчик молодой… – непроизвольно добавляю я. – Скажите, а я красивая?

Ручка замирает над бумагой.

– Давайте вернемся к делу, – коротко стреляет в меня глазами он.

– Ну что вам сложно сказать? – обижаюсь я.

– Красивая, – после небольшой паузы отвечает он.

– И у вас бы на меня встал? – прямо спрашиваю я.

– Ты пьяная, что ли? – поднимает он на меня свои красивые синие глаза. Где-то я уже их видела.

– Нет, я обиженная, – я поднимаюсь, делаю пару шагов разделяющих нас и останавливаюсь так близко к нему, что бедром упираюсь в его коленку. – Ты хотел бы меня трахнуть? – иду ва-банк я. В моей голове так все перемешалось и перемутилось, что единственное, что мне сейчас кажется верным, – это переспать с кем угодно, чтобы не быть должной Вадику эту партию, и доказать себе, что я не мороженая рыба.

К моему удивлению, он быстро включается в игру, вдруг смотрит на меня наглым взглядом, облизывает губы, отчего мое сердце почему-то пропускает удар. Потому что красивый, да.