Вулкан страстей наивной незабудки
Шрифт:
Галина Сергеевна укоризненно взглянула на названую дочь.
– Проявление элементарной заботы ты считаешь деспотизмом? Желание уберечь женщину от глупого поступка авторитарностью? Лично я называю такое поведение заботой. И Клебанов прав, пирожное с кремом не лучшая еда.
– Но ведь не в первые же дни знакомства давать советы невесте? – надулась Карина. – Игорь противный, когда я его увидела, никак не могла отделаться от ощущения, что у красавчика трусы и носки грязные! Хотя он был аккуратно одет и пах одеколоном.
Галина Сергеевна постучала пальцем по столу.
– Понятно теперь, чьи словечки Горти мне повторяла, когда отказалась от удачного замужества. Неужели тебе хотелось, чтобы подруга осталась одна?
По щекам Карины поползли красные пятна. Я решила вмешаться в разговор.
– Сердцу не прикажешь. Ваше желание устроить судьбу дочери могло стать побудительным мотивом к побегу. У вас, случайно, нет с собой фотографии Гортензии?
– Сердце должно слушать голос разума, а не бормотание глупости, – отрезала Галина. – Лучшие браки заключаются по расчету. Главное, чтобы расчет был правильным. Матери виднее, что нужно неразумной дочери. Да, естественно, у меня много снимков Горти с собой в телефоне.
– Вам не трудно дать мне трубку? – попросила Эдита. – Перекачаю изображение.
– Зачем? – бдительно поинтересовалась Моисеенко.
– Чтобы искать Горти, надо знать, как она выглядит, – улыбнулась Аня. – Хотя… можно посмотреть в соцсетях.
– Ее там нет, я уже проверила, – объявила Дита.
Галина протянула ей трубку.
– Моя дочь не пользовалась Интернетом.
– Почему? – искренне удивился Валерий.
– Я ей компьютер не купила, – сердито объяснила нервная мамаша, – не желала, чтобы моя чистая девочка видела грязь, все эти ужасные снимки и читала глупости.
Галина Сергеевна показала на ноутбук Эдиты.
– Я тоже не умею пользоваться адской машиной, но наслышана от своих клиенток, какой там ужас. Секс! Насилие!
– Ну, секс это не всегда ужас, – тихо сказал Валерий, – иногда даже вполне приятен.
Я толкнула парня под столом ногой, он мигом захлопнул рот. Мой телефон пискнул, прилетело сообщение от Эди.
– Ух ты! – помимо воли сказала я.
– Что? – мигом отреагировала Моисеенко. – Какая-то новость о Горти?
Я посмотрела на нее.
– Нет. Прежде чем мы начнем работу, вам понадобится заполнить разные бумаги. Договор, например. Потребуется описание одежды вашей дочери, в которой вы видели ее в последний раз, ее привычек, например, что она любит есть на обед? Можете поработать с нашим сотрудником?
– Да, – кивнула Галина. – Я не верю, что Горти сбежала! Ее украли, предварительно силой заставив написать прощальное письмо, а потом каждый месяц отправляли мне открытки.
Я подавила вздох. Конверт, по словам Карины, лежал на столе в комнате дочери. Горти якобы ушла в гости к Карине, пока Галина принимала душ, посторонних в квартире не было. Гортензию никто не уводил силой. Уж наверное бы девушка закричала и мать поняла: происходит что-то плохое. Только не говорите, что бедолагу усыпили уколом и утащили под плеск воды из душа. Как бы Гортензия тогда составила записку? Нет, она заранее написала послание, потом наврала про встречу с Кариной и сбежала.
Эдита встала.
– Галина Сергеевна, пойдемте в мой кабинет.
– Кара, вставай, – велела пожилая дама.
– Госпоже Хлебниковой лучше остаться, – распорядилась я.
Моисеенко спросила:
– Почему?
Я понизила голос:
– Часть вопросов, которые вам задаст Эдита, очень личные, настолько интимные, что вы не пожелаете давать на них ответ даже в присутствии той, кого считаете почти дочкой.
– Идите, Галина Сергеевна, одна, – отреагировала Карина.
Когда Моисеенко и Эдита скрылись в коридоре, Кара перегнулась через стол и схватила меня за руку.
– Вы уже что-то узнали? Кто-то сбросил удивившее вас сообщение, и потому вы под благовидным предлогом удалили из комнаты Галину?
– Простите, Карина, вам это будет неприятно. Но мы должны показать вам снимок тела, при котором найдена кредитка на имя Гортензии Валентиновны Моисеенко, – сказала я.
– Боже, – прошептала Кара, бледнея. – Ну нет же! Пожалуйста! Не хочу смотреть.
– Надо, чтобы кто-то опознал труп, – подключился к беседе Ватагин, – если вы откажетесь, придется это сделать Галине Сергеевне.
– О нет! – еще сильнее испугалась Карина. – Она не вынесет известия о смерти дочери. Но зачем вам опознание? Документ же есть! В нем фото.
– Нет, – возразила Эдя, – это пластиковая карточка, они без снимков. Необходимо удостовериться, что найденное тело на самом деле Гортензия.
– Понимаю, это очень тяжелая процедура, – вновь заговорил психолог, – но, подумайте, каково придется бедной матери, если она увидит труп Горти.
– Хорошо, – прошептала Кара, – давайте.
– Валера, поверните ноутбук Эдиты экраном к Карине, – попросила я.
Крапивин выполнил мою просьбу. Некоторое время Кара рассматривала изображение, затем закрыла глаза ладонью.
– Это не Гортензия.
– Вы уверены? – уточнила я. – После смерти внешность человека иногда меняется.
– Она всегда меняется, – неожиданно заметила Буль, – душа улетает к Богу, на земле остается смертная оболочка. Естественно, лицо другим становится, пустым.
Меня не удивили слова эксперта, многие врачи и патологоанатомы верят в Бога. Глеб Валерьянович, сотрудник моей прежней бригады, каждое воскресенье в девять утра стоит на литургии. А однажды я случайно увидела программу с участием Натальи Петровны Бехтеревой, академика, научного руководителя Института мозга человека, крупнейшего нейрофизиолога, чьи труды изучают во всем мире. Молодой журналист, задававший ученой вопросы, в какой-то момент бросил фразу:
– Но вы-то точно знаете, что никого там на небе нет.
Героиня программы вежливо ответила:
– Ну что вы, я-то точно знаю, Бог есть, наш Господь милостив и человеколюбив, только поэтому мы до сих пор еще и населяем Землю.
Карина резко выдохнула.
– Я врач, видела трупы, не боюсь их. Боялась опознать тело лучшей подруги, но взяла себя в руки. Да, я уверена, что на снимке другая женщина. Трудно судить по компьютеру, но, думаю, она примерно того же возраста, что и Гортензия, прически похожи. Но это не Горти. Слава богу, не она! Можно мне в туалет?