Введение в прикладную психологию внимания
Шрифт:
Вот в этом я узнаю продолжение идей Ушинского!
Однако захватившие право вещать от его имени экспериментаторы рвались к власти:
«Сторонники экспериментальной психологии (и в первую очередь А. П. Нечаев) настаивали на признании подлинно научной только экспериментальной психологии, основывающейся на объективных методах, сближающих психологию с естественными науками» (Там же. С. 9–10).
В работах самого Нечаева внимание рассматривается лишь в том ключе, в каком его рассматривали Вундт или Фехнер, когда ставили опыты по физиологии восприятия или утомляемости. Вопрос о том, как обеспечить
А решался он не исходя из задач школы, а исходя из задачи захватить школу, чтобы прививать естественнонаучные взгляды тем, кто и будет владеть миром в следующем поколении. Это была война, и целью ее было изгнать душу из нашего мира…
Глава 1. Очерк здравого смысла. Каптерев
Нечаев не был первым, кто не принял Ушинского и постарался подменить его науку о душе естествознанием. Уже через десять лет после выхода его «Педагогической антропологии» выпускник Московской духовной Академии Петр Федорович Каптерев (1848–1922) написал «Педагогическую психологию», которую всю завязал на физиологию.
Задачу, впрочем, он себе ставил весьма звучную и однозначно приемлемую:
«Мы хотим прежде всего занимающимся воспитанием и обучением сообщить некоторые сведения о психических явлениях, которые помогли бы им в их занятиях» (Каптерев. С. 3).
Что еще должен сделать психолог, как не снабдить педагога необходимыми знаниями и не вооружить его орудиями, облегчающими воспитание и образование?! Однако этот вопрос и не прост, и не однозначен, поскольку всегда возможна незаметная подмена. Психолог может снабжать педагога орудиями и приемами психологической работы, а может и содержанием, которое, на его взгляд, необходимо внести в сознание ребенка.
Тогда, как вы понимаете, работа психолога подменяется деятельностью просветителя. А поскольку психологи люди, а наука психология – самая отсталая из всех человеческих наук, так как отказалась от собственного предмета и пытается примазаться к чужому, то психологи вынуждены быть людьми моды. Мода эта, конечно, научная, но все же, говоря философски, не более, чем мнение в отличие от действительности.
Вот эти самые модные мнения и насаждают в умах педагогов психологи. Выпускник Духовной Академии Каптерев начинает именно с разрушения существующих суеверий и обоснования одного из таких мнений:
«Обыкновенно в человеке различают два порядка явлений, физиологические и психические. Эти порядки явлений, по обычному воззрению, противоположны…
Но когда мы приступаем с таким взглядом к изучению психических явлений, то скоро оказывается, что он не совсем правилен» (Там же. С. 5).
Классическое просветительство! И какой же взгляд нам посчитать за правильный?
«Но на самом деле мы встречаем нечто другое, мы встречаем такую тесную, неразрывную связь между явлениями психическими и физиологическими, что иногда бывает трудно сказать, где кончается один порядок явлений и где начинается другой. Человек есть органически-целое существо и противоположности духа и тела примиряются и объединяются в нем, как в одной живой личности» (Там же).
То, что психологу трудно сказать, где
Я уже многократно рассказывал, как Александр Введенский на том же основании предложил выкинуть из психологических понятий ум, разум и рассудок, ограничившися одним мышлением. То же самое было предложено Э. Рубиным в отношении внимания – поскольку оно трудноуловимо, то лучше считать, что его совсем не существует!
Для утверждения, что человек есть «органически-целое существо», у Каптерева, безусловно, были культурные основания: христианство исходно считает, что человек – это не только душа, но единство души и тела. Поэтому даже воскресение после Страшного суда понимается христианством как воскресение во плоти. Однако это никак не отнимает силу у вопроса: переживет ли моя душа мой прах?
И на этой грани расходятся предметы психолога и физиолога. При жизни я, как цельная личность, действительно проявляюсь как единство телесного и душевного. Означает ли это, что душа и тело – одно и то же, или же это говорит всего лишь о том, что психологами становятся как раз затем, чтобы научиться видеть то, что недоступно бытовому наблюдателю?
Каптерев, конечно, понимает, что мышление отличается от пищеварения. Но ведь это можно рассмотреть в рамках теории прогресса или усложнения организации, и тогда сознание запросто может стать высшей ступенью психики, доступной только человеку! И он уверенно ведет к тому, что человек – физиологическая машина, рефлекторный автомат:
«Прежде всего мы укажем на тот факт, что наша психическая деятельность обыкновенно совершается по возбуждению отвне, психологические акты начинаются физиологическими. Кто наблюдал за ходом и содержанием своей мысли, тот согласится, что характер и направление нашего мышления определяются теми предметами, которые нас окружают, нашими ежедневными занятиями и обязанностями, случайными встречами и столкновениями и т. п.» (Там же. С. 6).
Вот такая очевидность! С этим не поспоришь, а значит, цель достигнута, и теперь можно излагать то, что надо загрузить в сознание читателей. Ну, не идти же в исследование, почему мы так устроены!..
И далее три сотни страниц чистой физиологии, пытающейся всю психическую жизнь свести к первокирпичику ощущений на основе английского ассоцианизма и разрушить все возможные суеверия. Далее он приступает к изложению памяти, воображения и рассудка. Все то же как «группировки ассоциаций». Именно в разделе о памяти впервые появляется внимание.
Самостоятельного раздела, посвященного вниманию, в «Педагогической психологии» Каптерева не предусматривалось. И, что особо примечательно, даже этот рассказ начинался после ссылки на Ушинского. В целом «Педагогическая психология» Каптерева не очень рассчитана на детей или учителей. Но в отношении памяти и внимания она действительно становится полезной.
Перечисляя условия хорошего запоминания, Каптерев говорит сначала о силе впечатлений. Объясняет он это особенностями детской нервной системы, которая якобы более восприимчива, поскольку для детей все внове… И, к сожалению, совсем не говорит о том, как же достичь такой силы воздействия, чтобы оставлять сильные впечатления в сознании воспитанников.