Введение в славянскую филологию
Шрифт:
А. А. Потебня рассказывает в своей работе «О мифическом значении некоторых обрядов и поверий», что у сербов и хорватов в сочельник и «в течение первых двух дней Рождества» жгут бадняк (сырое дубовое полено);
«Дуб, как известно, посвящен божеству грома (т. е. Перуну. — Ю. М.). Бадняк принимается даже не за символ этого божества, а как бы за его воплощение: к нему обращаются с приветствием, как к человеку; ему передают чашу, его обсыпают, как людей» [107] .
107
Потебня А. А. Слово и миф. С 379–380.
Известно, что в народно-апокрифическом сознании восточных славян некоторые функции «творца молний» Перуна переместились на Илью-Пророка. Здесь же мы сталкиваемся с тем, что южные славяне (в том числе православные сербы!) в XIX в. устраивают неожиданное поклонение бадняку в дни, когда празднуется Рождество Христово. Такое смешение христианства с осколками язычества
Идол Перуна, верховного бога древних славян-язычников, был именно дубовым (а располагался на возвышенных местах и в дубовых рощах). Как пишет далее Потебня, «Некоторые думают, что у них будет в следующем году столько цыплят, сколько посыплется искр из потрясенной головни рождественского полена. <…> Уголь и зола бадняка исцеляют болезни людей и скота, дают плодородие домашней птице и семенам, зола белит белье и предохраняет все хозяйство от несчастья» [108] .
108
Там же. С. 381.
Языческий культ бога грома и молний — общий для индоевропейских народов (от народа к народу меняется лишь его имя). И по имени и по функциям Перун близок к балтийскому Перкунасу. Однако интереснее всего то, что этот верховный бог, по современным филологическим данным, пребывал в состоянии постоянной неутихающей борьбы с некиим своим противником (который в мифологических сюжетах похищал у него скот, а иногда и жену Перуна). Перун помещался на небе — изначально, в наиболее древних мифах, видимо, на вершине Мирового Дерева [109] . Противник его жил в земле, под корнями этого дерева (в более поздних представлениях просто в земле под каким-то деревом, но обычно под дубом Перуна). Этот противник мог менять обличия, но наиболее органичный для него облик — змеевидный. Перун метал в змея камни и стрелы (молнии), спасаясь от которых, тот превращался в различных людей и животных и в конце концов прятался под землей.
109
Мировое Дерево для славян-язычников было основой мироздания, центром всего сущего. Его крона уходила в небеса, а корни прорастали в преисподнюю. Мировое дерево могло представляться дубом, явором, сосной и др.
Звали этого неистребимого противника Перуна Велес (Волос), о котором известно, что это был «скотий бог» [110] . Подобно рудиментам культа Перуна, утратившие осмысленную целенаправленность рудименты культа змеевидного Велеса сохранялись у славян еще в относительно недавнее время:
«Словаки и чехи верят, что где в доме уж (had), там и счастье, и кто убьет такого ужа, у того пропадет весь скот и исчезнет все счастье из дому. В одном месте мать каждый день давала девочке на завтрак жидкую молочную кашу. Девочка обыкновенно выходила со своею мисочкою за порог и в другом месте не хотела есть. Раз отец заметил, что из-под порога выползает белый уж и ест вместе с девочкою, и слышал, как дитя ему сказало: „Ешь же и кашу, а не одно молоко“. На другой день отец подстерег и убил ужа; но вместе с ужом умерла и девочка. Это было в словацкой земле. О подобных случаях рассказывают и в Чехах. Бывает, говорят, и такой уж, что обовьется около ноги коровы и сосет ее молоко. Эта корова, несмотря ни на какие побои, не дает себя доить дома» (при этом повторяется ситуация магической связи Велеса с другим существом: убей ужа — издохнет и корова. — Ю. М.) [111] .
110
В современной филологии наиболее подробно «взаимоотношения» Перуна и Велеса освещены в монографии: Иванов В. В., Топоров В. Н. Исследования в области славянских древностей. М., 1974.
Разумеется, сам характер этих «взаимоотношений», как и их конкретные детали, реконструируются филологами гипотетически — как и многие иные факты, относящиеся к языческой (дописьменной) эпохе. При таком положении автор данного пособия обычно присоединяется к наиболее обоснованной на сегодняшней день — по его данным — точке зрения.
111
См.: Потебня А. А. Слово и миф. С. 492–493.
«Уж (то есть Велес. — Ю. М.) есть дух-хранитель и девочки, и коровы», — заключает А. А. Потебня анализ такого рода фактов [112] .
Функция покровительства скоту после принятия христианства была перенесена народным сознанием на св. Власия (тут сыграла роль народная этимология, оттолкнувшаяся от факта созвучности имен Власий — Волос). Что до самого Велеса-Волоса, православные священнослужители первых веков христианства в своих проповедях весьма характерно указывали, что это не кто иной, как черт, которого язычники просто знали под другим именем. Что же, пожалуй, именно православные священники сказали об этом мифологическом персонаже языческого мира самое главное [113] . В средневековых чешских текстах Veles — «злой дух, демон», а черта в русских говорах иногда именуют волосатиком [114] . Возможно, живущий под землей Велес для язычников был также хозяином загробного мира.
112
Потебня А. А. Слово и миф. С. 493.
Как автор данного пособия хочу добавить несколько слов. Моя бабушка не была крестьянкой, но дед был сельским православным священником, а она учительницей, и вместе с ним бабушка долго жила в дореволюционной деревенской среде.
Помню ее рассказ о том, как русские крестьяне берегли ужей, причем заботу о них поручали именно детям. Интересно и то, что они старались поселить ручного ужа в подполье (то есть под землей, так сказать, в «царстве» Велеса!) и непременно кормили его молоком — продуктом, с которым сам-то уж в дикой природе вряд ли вообще знаком, но продуктом, «полагающимся» «скотьему богу» (рудимент жертвоприношения). Никакого сознательного культа здесь, безусловно, не было, но зато было идущее из праисторических времен инстинктивное представление народа, что так надо. — Ю. М.
113
Здесь стоит вспомнить библейского змея, искусившего Еву. Черт, как и Велес, может принимать любое обличье и пользуется особым влиянием на женщин, к которым (подобно ему же) может являться «удалым пригожим добрым молодцем».
114
Выводы книги В. В. Иванова и В. Н. Топорова «Исследования в области славянских древностей» оспаривал в своей книге «Язычество древних славян» историк Б. А. Рыбаков, противопоставляющий Перуну не Велеса, а некоего «ящера». Ряд личных гипотез он высказывал и по поводу Велеса. Полемика ведется им как с филологами именно с Ивановым и Топоровым, вышеприведенные материалы Потебни Б. А. Рыбаков не рассматривает.
Хорс, идол которого «Повесть временных лет» упоминает вторым по счету в перечне идолов, поставленных в Киеве Владимиром до принятия им христианства, вряд ли был славянским языческим богом. Вероятно, это хазарский бог солнца. По данным Л. Н. Гумилева, в Хазарии правящая верхушка исповедовала иудаизм, в то время как народные массы были языческими (в связи с этим в апокрифической «Беседе трех святитителей» этот языческий бог именуется «Хорс жидовин», хотя такое выражение и неточно: к иудаизму Хорс вряд ли имел какое-либо отношение). Появление Хорса в Киеве может быть простым следствием военно-дипломатических отношений Киевской Руси и Хазарии [115] .
115
См.: Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая степь. М., 1989.
Славянским богом солнца и плодородия был Дажьбог (Даждьбог). Как предполагается, у западных славян он именовался Радгостом. «Слово о полку Игореве» называет русских «даждьбожими внуками». Бог солнца, несомненно, был для славян-язычников по силе в чем-то близок к богу грома и молний, но каковы конкретно были его «взаимоотношения» с верховным божеством Перуном, судить трудно.
Стрибог, вероятно, управлял ветрами и иными атмосферными явлениями (в «Слове о полку Игореве» ветры названы «стрибожьими внуками»). Заметна его связь с образом Дажьбога (природное взаимодействие солнца и воздуха?).
Симаргл (Семаргл) фигура загадочная. Существует даже мнение, что это вообще два неких божества Симъ и Рьглъ. Согласно другому мнению данное слово означает «Семиголовый». Связывают Симаргла с некоей иранской мифической птицей Симург (Сэнмурв), пытаются видеть в нем и «священную собаку», а также скифско-аланское божество подземного мира.
Столь же малопонятна фигура Мокоши (Макоши). Это единственное женское божество, имевшее идол в Киеве у Владимира. Мокошь поставлена в конце перечня, но случайно это, или тут заложен некий смысл, — судить трудно. В Мокоши пытались (вряд ли правомерно) видеть своего рода «славянскую Афродиту» (или даже «жену Перуна»). Историк академик Б. А. Рыбаков считает, что она была олицетворением женского начала природы.
Однако особый интерес представляют вышерассмотренные фигуры Перуна и Велеса.
Перун интересен уже тем, что именно он был языческим богом в строгом и всеобъемлющем смысле. Об остальных персонажах «Владимирова пантеона» и сказать что-то конкретное трудно [116] . Это божества явно более низкого уровня, божества, зависящие от управляющего мирозданием бога грома и молний и ему в той или иной мере подчиненные. Иными словами, в воззрениях древних славян проглядывают черты единобожия (монотеизма), хотя славяне-язычники еще ничего не знали о том, как понимает мироздание христианство. Велес же, как выше упоминалось, имеет узнаваемые черты христианского черта (дьявола, нечистого).
116
Много откровенных выдумок самого занимательного свойства печатают о славянских языческих богах современные журналисты-популяризаторы, дающие простор своей фантазии, но эти выдумки лучше всего просто игнорировать как всякую неправду.