Вверх по течению
Шрифт:
Ох, как я часто жалею о своей летной кожанке из моего мира, когда застегиваю это творение местных скорняков. Да вот засада — там застежка 'молния' повторить которую мне никак не удается. Так и лежит удобная летная кожанка из хорошо выделанного шевро в сундуке у дяди Оле на горе Бадон.
— В ваш кабинет здесь пойдем. Мне нужны дела на некоторых заключенных, — ответил я, надевая на голову кожаное кепи. — Архив ваш тоже там?
— Там, все там, — вздохнул он, поднимаясь.
— Кто, кроме вас работал с архивом?
— Только я, господин комиссар. Аристократы ленивы для этого. Отдадут приказ — я и разыщу, что
В кабинете писаря, действительно каморке три метра на полтора, Громмель быстро разыскал мне все дела инженеров томящихся в узилище. И даже выдал парусиновый портфель для их переноски. Также я приказал отыскать свое дело, оказавшееся вполне объемным — аж в два тома, и для него выбил еще один портфель.
Только успел хрупнуть застежками, как меня разыскали, докладывая, что меня какие-то офицеры кличут.
— Придется вам досыпать в камере. Но думаю, что это ненадолго, — сообщил я канцеляристу.
В ответ тот просто пожал плечами.
— Я с вами не прощаюсь, господин Громмель. Вы уже выслужили пенсию?
— Давно.
— Вот и хорошо. Примите стоически некоторое стеснение вашей свободы на первых порах. Идет следствие. Надеюсь, что оно не затянется.
На что он мне ничего не ответил. У меня же на него появились определенные виды. На заводе мы уже стали тонуть в бумагах.
Заперли архив и Громмеля увели в подвал. Пока в одиночку.
Портфели я отдал Тавору, сказав, что он за них головой отвечает.
В кабинете начальника контрразведки меня ждал армейский капитан в полевой форме с пистолетом Гоча на правом бедре. Довольно молодой. Лет двадцати пяти.
— Комиссар Бадонверт? — спросил он меня.
И удовлетворившись моим ответом, представился.
— Я — Фазан.
— Восемь, — сказал я.
— Четыре, — ответил мне он.
Все правильно. Пароль по ведомству Моласа на сегодняшний день 'двенадцать'. В любом наборе цифр. Притащил я такой пароль из Российской армии. Генералу Моласу он очень понравился.
— Принимайте заведование, капитан, — сказал я, — а мне пора во Дворец на заседание ЧК.
Уже в карете я засунул портфель со своим делом в рундук под сиденьем, туда, где лежал мой личный ручной пулемет с десятком запасных снаряженных дисков. Мало ли что может случиться? Раз я уже попал в дороге в переплет с одним револьвером в руках. Больше не хочу. Второй портфель с делами инженеров пристроил рядом на сидении. Его я отдам принцу. Он у нас председатель ЧК.
Доехали быстро. Пароль для улицы был 'пятнадцать'. Все остальные его не знающие могли передвигаться только между блокпостами.
А в городе совсем рассвело. Клумбы с поздними цветами радовали глаз на бульварах. Только вот будет ли Будвиц таким городом как был, я не поручусь. Кто бы раньше знал, чем обернется моя приватная пьянка с кронпринцем на полигоне? 'Без лишних ушей'.
30
Вернувшись из Дворца на завод, вызвал поверенных и отдал им чертежи застежки — молнии. Пусть хоть принцип запатентуют, раз мне сделать ее не удается.
Дневная горничная подала обед. Эта тетка была не так соблазнительна внешне, как ночная горничная Гоча, зато очень вкусно готовила.
Однако аппетиту мешали мысли роящиеся в голове после первого заседания ЧК. Там меня сердечно поблагодарили за привезенные дела инженеров и
Вот так-то вот. Ничего такого удивительного. Мавр сделал свое дело…
В принципе что-то такого и стоило ожидать. У принца в рукаве всегда восемь дополнительных тузов. Да и генерал Молас хитрован еще тот. Остальные комиссары больше статисты, назначенные королем для видимости коллегиальности решений.
Не доев толком обед, прошелся по цехам. Полюбовался на конвейер сборки пулеметов 'Гоч — Лозе'. Не так чтобы уж и ух… Но десяток в день собирают. Какой это к чертовой бабушке не конвейер? Но лиха беда начало. Будем надеяться на лучшее. На сотню изделий в день хотя бы. Сдерживают изготовители деталей. Там что ни день, то что-нибудь да вылезет. А я приказал четко: никакой подгонки напильником. Только из готовых деталей собирать. Что не лезет — то в брак. Точнее в запас. Если прижмет, то и напильником доводить будем.
Приказал сегодняшний десяток придержать для бронеотряда, а счет за них отправить кронпринцу. Для чего собственноручно написал им требование в интендантское управление. Заодно и акт приемки пулеметов.
— Не дай вам ушедшие боги, если хоть один из них в бою заклинит, — погрозил напоследок.
Ручные пулеметы с завода брать не стал. В бронеотряде и рецких частях их достаточно. Даже больше, чем где-либо. А вот 'Гоч — Лозе' проверить в бою не мешает.
Инженеры в своей коморке корпят над чертежами пулеметной двуколки для пехоты — доставлять сам пулемет и боезапас к нему к переднему краю. Подал им мысль, украденную из моего мира — в интернете подсмотрел в фотках про первую мировую войну — герметические жестяные цилиндры, в которые помещается по шесть 250–патронных лент. Сами цилиндры крепятся на заднем свесе двуколки, под площадкой. А на самой площадке пулемет, шесть коробов с лентами и две канистры с водой. Таким образом, перевозимый боезапас утраивается. Таскать такой экипаж может одна лошадь или два стирха.
Нашел Зверзза на стройплощадке нового цеха, по которой он уверенно ковылял на костылях, покрикивая на рабочих легкими матерками — узнать: как ему на новом месте? Не мешает ли работе больная нога? А то больничный пропишу для выздоровления.
— Да что мне сделается калеке, ваша милость, — добродушно улыбнулся он. — Жилье хорошее, питание сносное, работа привычная. И не скучно тут у вас. А для того чтобы по стройке бегать у меня целых два помощника есть. Молодых да толковых, — показал он на двух худых пацанчиков лет по пятнадцать, стоящих в сторонке. — Не беспокойтесь, ваша милость, через полмесяца мы этот цех под крышу уже возведем и перейдем к следующему.