Вверх тормашками в наоборот-3

Ночь Ева

– Настоящий, – издал вердикт ребёнок и приложился рукой к изуродованной щеке. Водил пальцами, словно узоры рисовал. Счастливо смеялся, тёрся носом о Гелланову шею, возился в кольце рук с очень довольным видом.

Нотта следила за Гаем ревнивым взглядом – не могла справиться с собою, поэтому даже не пыталась скрыть чувства. В какой-то момент Геллан в полутьме увидел, как от малыша ко всем присутствующим тянутся почти незаметные светящиеся нити.

Айбин проследил за его взглядом и качнул головой:

– Да. Энергетические каналы. Кровочмаки не

всегда пили кровь. Гай голоден, поэтому пытается насытиться по-другому. И этот способ ничуть не хуже наполнит его до краёв. Ему нравится твоя искренность, он с удовольствием подпитывается любовью и ревностью Нотты, ему даже моя язвительность по вкусу сейчас: незнакомые люди – лучшие источники. Думаю, у него не будет недостатка в пище, чтобы расти и развиваться. Без крови, по-настоящему. Так, как это было раньше.

Геллан прижал малыша к себе и подумал: Дара права. Как многого они не знают о своём собственном мире.

Как много потеряли, прячась по норам своих замков, поселений и городишек.

Как много утратили, предавая могучие корни, выпалывая остатки древних рас, противоборствуя и без конца пытаясь доказать мнимое превосходство.

Гай положил крохотную ручонку на вчерашнюю рану. Запрокинул голову. Тёмные кудри разметались по плечам, пухлый рот приоткрылся. Геллан с удивлением понял: ноющая и дёргающая, как больной зуб, боль ушла. Стало легче дышать.

Гай издал горловой звук удовлетворения и солнечно улыбнулся. Блеснули крохотные зубы-жемчужинки, а Геллан машинально отметил: у малыша изменился цвет глаз. Ушли оттенки фиолетового, осталась нежная сирень – переливчатая, бархатная, влажная.

Ребёнок с восторгом похлопал ладошками по Геллановым щекам и требовательно потянулся к Нотте. Та схватила его, как мама-зверь, и собственнически прижала к груди. Целовала белый лобик, маленькие пальчики, идеальный носик и мраморные щёчки.

Геллан понял, что сейчас ему здесь делать нечего, и отправился на поиски проводника. Пора убираться из Бергарда.

Леванна Джи

Леванна не хотела знать, о чём он думает, напряжённо сведя брови. Не хотела расшифровывать тяжёлое молчание, что давило Леррану на чело. Она ничего не хотела – только отделаться от него. Зайти в комнату, упасть на кровать и забыться.

Красивый праздник, что должен был принести радость, превратился в перебродивший нектар – кислота и горечь на губах. Оставалось выплеснуть напиток эмоций и чувств из бутылки собственной жизни и идти дальше.

Не сожалеть, если нельзя забыть, а сохранить крупинки воспоминаний, что однажды отзовутся не болью, а теплом.

– Фью! Мы думали, они до утра куролесить будут, а эта парочка в самый разгар праздника сюда припёрлась.

– Ты видел их лица, Мот? Кажется, что-то случилось у ребяток. Не иначе, как наша девочка покусала красивого мальчика.

– Да, ей немножечко, самую малость, не хватает такта. А мальчик у нас благородный, не привыкший, чтобы им помыкали.

Два мерзавца, как всегда, переговаривались друг

с другом, бросая красноречивые взгляды на Леррана и Леванну Джи. Выжидали, кто из них сдастся первым и расскажет о неудавшемся празднике.

Лерран погрузился в себя так сильно, что, наверное, вообще не слышал их потуг, не чувствовал жгучего любопытства, что так и пёрло со всех сторон из тавернщиков.

Он молча прошёл в свою коморку и закрылся изнутри. Леванна видела, какими жадными взглядами сплетники проводили его прямую спину.

– Ёрш, Мот, – Леванна вложила в свой голос всю строгость, на какую только была способна, – оставьте его в покое, не трогайте, не спрашивайте. И оружие своё, и одежду сможете забрать завтра. Ничего с вашим барахлом не случится до утра.

Ерш и Мот презрительно фыркнули.

– Как? Девочка подумала, что мы два старых скряги?

– Она решила, что мы заберём эти ненужные нам лохмотья и оружие, доставшееся нам даром?

– Девочка думает, что это тряпьё нам впору. Видимо, давно не видит разницы в строении мужских тел.

– Что печально.

– М-да.

Когда-то она велась на их подначивания и вспыхивала, как факел. Сейчас только грустно улыбнулась.

– Я тоже вас люблю, мои верные друзья. Кажется, вам не стоит так сильно переживать. Я давно выросла и умею справляться со своими проблемами самостоятельно.

– Ну да. Так-то оно так. Если не вспоминать Тёмных братьев и полудохлого властителя с дыркой в плече и ямой вместо сердца.

Властитель?.. Леванна вдруг почувствовала, как твердь уходит из-под ног. Ёрш и Мот всегда видели больше, чем остальные. Да. Наверное, так и есть. Тонкие черты лица, холёные руки, заносчивые манеры. Может, она просто не хотела замечать очевидное, то, что лежит на поверхности.

Какая теперь разница? Осталось совсем немного.

Леванна вошла в комнату, стараясь не замечать озабоченных взглядов друзей. Они тревожно переглядывались и хотели знать больше, но она не хотела им ничего рассказывать.

Закрыла дверь и тут же опустилась рядом – сползла по гладкой поверхности и подпёрла выход спиной. Одинокая слеза скатилась по щеке – Леванна не стала её вытирать, но и не дала другим пролиться.

Одной капли достаточно, чтобы не выгореть внутри.

– Даю себе слово, – прошептала, вслушиваясь в собственный голос, – берусь за первую попавшуюся работу, которую предложат. Любую, хоть в пасть дракона.

Слова прозвучали как клятва. Стало легче. Леванна сняла платье и посмотрела на него с грустью. Какой, наверное, жалкой казалась ему она в этом милом, но простеньком платьице. Но без этого можно жить. Всё ценное всегда оставалось с нею и никуда не девалось. А платье… да Леванну хоть в дивные одежды разодень – никогда она не станет другой.

Она долго не ложилась, хотя хотела только одного – упасть и забыться во сне. Складывала вещи, наводила порядки, продумывала, что нужно купить для дальнего пути. Составляла мысленный список. Ничто не чистит мозги лучше, чем физическая монотонная работа.