Вверх тормашками в наоборот
Шрифт:
У него не хватило духу сказать, что скоро путешествие перестанет напоминать увеселительную прогулку. Решил пока не портить ей настроение: уж очень глаза у девчонки светились.
После полудня дорога стала сложнее, но они ещё двигались верхом. Дара притихла: силы уходили на то, чтобы следовать за Гелланом. Ушан шёл послушно, но чем дальше, тем старому животному становилось тяжелее продираться вверх. Под вечер и осло, и Дара готовы были свалиться на землю, но не сдавались.
— Здесь мы заночуем, — сказал Геллан, когда упали сумерки и
Дара, дождавшись его слов, сползла и рухнула на каменистую почву. Он только заботливо расстелил попону и аккуратно переложил девчонку. Сам расседлал коня и осло, начертил охранные знаки, разжёг костёр и приготовил ужин. Когда запахло вкусным, Дара оживилась.
— Только не говори, что готовил вон те чёрные полоски и это они так замечательно пахнут.
— Только не рассказывай, что откажешься от еды из-за каких-то чёрных полосок, — поддел он её, пряча улыбку: девчонка проголодалась и жадно принюхивалась к аппетитным запахам.
— Ладно, — сдалась она, — я не буду смотреть, что ем — и жизнь наладится.
— Утром отправимся пешком. Дальше кони не пройдут.
— Ушан, гордись: отныне ты конь, — потрепала Дара осло и украдкой скормила животному свой кусок хлеба. — А с ними что?
— Останутся здесь. Есть маленький ручеёк, трава.
— Их никто не съест?
— Нет. Охранные знаки от диких животных сберегут.
Дара кивнула:
— Хорошо бы. Назад пешком я точно не доползу.
Она съела всё и, прихлёбывая ароматный отвар из ягод и душистых трав, клевала носом: её разморило от сытости и усталости.
— Здесь есть небольшая пещера. Перебирайся, пока не уснула.
— А ты? — пробормотала сонно, с трудом поднимаясь на ноги.
— И я отдохну. За меня не переживай. Когда-то властитель Верхолётной Долины мог бодрствовать сутками или спать на голой земле, готовый вскочить в любой момент, чтобы убить какую-нибудь тварь.
— Тебе… нравилась такая жизнь?..
Она присела у входа пещеры и смотрела на затухающий огонь.
— Не знаю. Жилось тяжело, но проще. А я как-то не задумывался, нравится мне быть стакером или нет. Я просто им был. Отдыхай, Дара. Завтра очень непростой день.
Она уснула мгновенно, а он долго смотрел на угли костра и в ночное небо. Искал ответы, но не находил. Знал, что глупо терзаться, но ничего не мог поделать… Даже в полудрёме виделось ему лицо маленькой сестрёнки, которую он спас от жестокого Пора, и ничего не может сделать сейчас…
С первыми лучами солнца он поднял Дару. Девчонка вскочила мгновенно, будто ждала его прикосновения. Безропотно выслушала наставления, спокойно позволила обвязать себя веревкой и послушно карабкалась по скалам, выполняя все его приказы.
Часть пути он проделывал сам, а потом поднимал её на верёвке. Пару раз она срывалась, расцарапала руки в кровь, но не жаловалась. когда он мазал ей ладони и обматывал полотном. Она поднималась, сцепив зубы, но не посмела стонать или плакать, хотя пару раз он видел, как блестели её глаза.
Когда они достигли скального выступа, Дара рухнула пластом и лежала, тяжело дыша, уткнувшись лицом в камень. Наверное, плакала, но скрывала от него свою слабость.
— Отдохни. Осталось немного. Думаю, к темноте мы доберемся до избушки старой прорицательницы.
— Навязалась на твою голову, — глухо сказала девчонка, не поднимая головы, — Келлабума была права: сам ты добрался бы быстрее, а так ещё и меня приходится тянуть за собой.
Геллан осторожно погладил её по капюшону:
— Я сам согласился, и если тебе станет легче, скажу: сейчас в одиночку идти было бы тяжелее. Не разговаривать и думать об одном и том же.
Она неуклюже села и тяжело привалилась к неровной каменной поверхности, украдкой вытирая лицо капюшоном. Он старательно не смотрел на девчонку, но остро чувствовал каждый её вздох и эмоцию.
— Мне нужно, чтобы кто-то был рядом. И рад, что ты не бросила меня.
Дара нервно хихикнула:
— Да уж. Кто ещё кого не бросил.
Он заново смазал и перебинтовал ей руки, начертил знак, притупляющий боль, тщательно проверил верёвку на прочность, и они продолжили карабкаться вверх.
Последние метры дались нелегко: чувствовалась усталость, когда ноет тело и отказывают мышцы. Последние десятки метров он не позволил Даре подниматься: девчонка совсем ослабла, поэтому он карабкался и тянул, карабкался и тянул, не задумываясь, не останавливаясь. Боль в теле — ничто. Боль в теле побороть легче всего. В какой-то момент, когда он полностью отрешился, стало легче дышать и двигаться.
— Кажется, мы пришли, — сказала Дара хрипло и указала дрожащей рукой на покосившуюся избушку, что прилепилась к скале, как рукокрылый пикс. — Интересно, как старуха не сворачивает себе шею?
— Привыкла. Смотри: возле домика почти ровно и есть тропки.
— Тихо что-то…
— В горах без надобности не шумят. Пойдём.
Геллан решительно зашагал по едва заметной тропинке и увлёк Дару за собой. Точно с такой же решительностью он потянул на себя дверь. Та открылась легко. Они замерли на пороге, привыкая к полутьме помещения. Дара, ойкнув, попятилась, и только крепкая рука Геллана удержала её от позорного бегства: на полу убогой комнатушки сидело привидение. Длинные спутанные волосы, на руках — цепи, на теле — белая рубашка до пят с широкими рукавами.
Привидение чихнуло, шмыгнуло носом и заплакало. Тихо-тихо и жалко-жалко, как потерявшийся в лесу ребёнок.
— Геллан… она живая, как думаешь?.. — опасливо спросила Дара и безотчётно прижалась к его боку.
— Не бойся, она живая, — хмыкнул он, переступая порог и потянув за собой Дару.
— Настоящее привидение, ей-богу… Все приметы сходятся: белый саван, цепи на руках, длинные волосы… что там еще-то, блин… Стенает — во…
— Она не бесплотна, успокойся.
— Тогда зомби…