Вверх тормашками в наоборот
Шрифт:
— Геллан. Меня зовут Геллан, а девочку — Дара.
— Спасибо Геллан, — торжественно поблагодарила дева и засияла тёмно-зелёными глазами и белозубой улыбкой.
Дара нахмурилась, а Геллан убрал ширму волос с изуродованной стороны лица. Алеста не отшатнулась, покачала головой, продолжая улыбаться:
— Поцелованный солнцем. Я слышала о тебе. Бабушка говаривала: важно не то что снаружи, важно то, что внутри. Если ты хотел меня напугать, то не получилось. Я… видела твоё лицо, Геллан.
Алеста стала бесцельно поднимать вещи и неумело складывать их. Дара, не выдержав, кинулась помогать. В четыре руки они навели кое-какой порядок, а Геллан тем временем разжёг очаг и занялся ужином. Дева невольно сглотнула слюну.
— Я… забыла, когда нормально ела… — растерянно-жалко пробормотала она.
Геллан зачерпнул кружкой молока и подал ей:
— Выпей, чтобы утолить голод.
Дева припала к кружке, сделала пару жадных глотков, а затем, опомнившись, пила молоко маленькими глоточками и кокетливо поглядывала на Геллана из-под густых ресниц.
Дара переводила взгляд с Геллана на Алесту, с Алесты на Геллана и яростно тёрла уже и без того чистый стол. Ей хотелось сказать какую-нибудь колкость, но язык, всегда услужливо подсовывавший нужные слова, на этот раз прилип к нёбу и отказывался поворачиваться.
— Дара, расставь, пожалуйста, тарелки, — попросил Геллан.
Девчонка в сердцах бросила бесполезную тряпку и загремела посудой. Дева не пошевелилась, сидела на лавке, словно в гостях, прижимая кружку к груди.
— Присаживайся к столу, Алеста.
Геллан разливал по тарелкам душистый суп.
Ели чинно и молча, наслаждаясь едой: проголодались все.
После ужина Геллан вымыл посуду, а Дара вытерла стол. Алеста молчала, погрузившись в свои мысли.
— Что ты хочешь узнать, Геллан? — спросила мягко, выныривая из тишины. Глаза сияли, на щеках проступил румянец. Высокая грудь поднималась в такт дыханию, а тёмно-синее платье с золотой тесьмой подчёркивало тонкий стан и округлые бёдра.
Геллан помолчал, собираясь с духом.
— Моей сестре двенадцать. И три дня назад мы узнали, что она умрёт, потому что на ней лежит магическое проклятье. Откуда оно взялось — я не знаю. Так сказал маг. Он утверждал, что заклятие старое…
Алеста кивнула и подняла ладонь, останавливая откровения Геллана. Она встала из-за стола и прошлась по комнатушке, затем остановилась резко и замерла, подняв лицо к потолку. Тонкая шея напряглась, голова запрокинулась, глаза закрылись… Она стояла, раскачиваясь. Вначале тихонько, затем всё сильнее… Казалось, воздух вибрирует вместе с движениями напряжённого тела…
Руки напряглись, длинные пальцы растопырились, из горла вырвался влажный всхлип. А затем она заговорила, продолжая раскачиваться, как заведённая:
— Между землёй и небом…
Замок старинный стоит…
Древний высокий замок -
Мощи живой монолит…
Помнил небесные вихри…
Знал суть миров и вещей…
Слышал искристые мысли,
тех, кто ушёл от людей.
В стенах — следы от огня,
в стенах — иней седой,
в стенах — раскрытые крылья,
те, что зовут домой…
Магия быстрокрылых
замешана на крови…
люди, потомки драконов, -
сила и радость земли…
Войны — жестокое время,
битвы за земли и власть…
Замку меж небом и твердью
судьба на колени упасть…
Чтобы спасти от раздора…
спешно плетется заклятье:
дом не достанется вору,
на вора падёт проклятье…
Но магия запоздала -
замок достался врагу…
Земли другим стали домом…
и алым пятном на снегу…
Больше не пустит замок
безумца иль чужака,
но только проклятье косит
хозяина, как врага…
Рождаются дети, потомки…
и растворяются в днях…
От жизни — одни обломки,
а вместо радости — страх…
Войны ушли в столетья,
рассыпалась ярость богов,
но бродит смерть в Верхолетье,
выпрыгивая из снов…
Никто не разрушит проклятье!
Не разожмёт кольцо!
Только потомки магов,
ступившие на крыльцо!
Слышишь, как плачет Ветер?..
Свист от разреза пера…
Чтоб разорвать проклятье,
В путь отправляться пора…
Время на миг замерло, чтобы понестись вскачь, когда Алеста прохрипела последние слова и замолчала. Дара и Геллан очнулись, как от транса. Девчонка тряхнула головой, так, что мотнулась из стороны в сторону коса. Геллан разжал кулаки, чувствуя, как онемели пальцы. По-боевому рявкнул Сильвэй и белой стрелой рванул к полуоткрытым дверям. Раздался душераздирающий вой. Алеста подпрыгнула на месте и кинулась вслед за кошем Геллана.
— Не смей! Брысь! Отзови своего коша, Поцелованный, или я придушу его своими руками!
Геллан растерянно сделал знак пальцами. Сильвэй нехотя, подвывая, попятился к его ногам. Уши прижаты, усы дрожат. Дара во все глаза смотрит и ничего не может понять. А в дверях появляется ярко-голубой кот, громадный котище с небесным в рыжую полоску носом.
— Мой Пайэль, — заворковала Алеста и протянула руки.
Восьмилапый котяра с разбегу кинулся деве на грудь. Та покачнулась, но удар выдержала, поцеловала кота в нос, почесала между ушами и, придерживая сокровище одной рукой, второй положила коту в миску мясца из супа, а в другую плеснула молока.