Вверх тормашками в наоборот
Шрифт:
Вуг сжался, словно он его ударил. Это хорошо, он понял.
— Пойдём, Дара. По-моему, тебе хватит впечатлений. Ты… в порядке?
Он пошатнулся. Она тут же поднырнула и подставила плечо.
— Я-то да… а ты-то нет… И всё из-за меня… — бормотала она, заставляя его переставлять ноги, как малыша. — Пойдём отсюда на фиг. Злые они, что ли…
Он застонал и улыбнулся одновременно:
— Да нет. Запуганные. Им приходится… нелегко. И не только здесь, а вообще… Я расскажу тебе чуть позже о мохнатках.
Как они дошли до дверей замка, он почти не
Глава 11. Зачем человеку крылья? Дара
Он грохнулся в обморок прямо на пороге замка. Естественно, я не удержала его. Кое-как удалось пристроить тело, чтобы ободранный бок не касался земли. О чёрт! Я думала, мне не придётся на это смотреть!
Жилет и рубаха, перемазанные в крови, висели клочьями. Как по мне, так из таких ран кровь должна бить фонтаном, но кровавых рек не было, мне даже показалось, что исполосованные лоскуты побурели и начали подсыхать прямо на глубоких ранах.
Дверь в замок, естественно, была закрыта.
— Открывайся, зараза! — я пнула дверь ногой, затем попробовала стучать, но все эти танцы с бубнами были ей до задницы.
— Ну ладно, бездушная скотина, мы ещё поговорим о твоём поведении! — пригрозила я и даже кулаком потрясла, понимая, что ругаюсь скорее от бессилия и чтобы не впасть в панику.
Нужно было что-то делать. Опытом боевой медсестры я не обладала, перевязывать раны не научилась и, честно говоря, не была уверена, что готова увидеть, какие следы оставляют когти хищника. За свою жизнь я видела только руки, расцарапанные котами, кошками, котятами, да и то не часто. И тут меня осенило.
— Ты полежи тут, ладно? Я сейчас, я быстро! — прошептала Геллану, не совсем уверенная, что он способен меня услышать, но мне так легче было уйти от него: я не бросала, а убегала за помощью.
Верите: у моего учителя физкультуры глаза бы на лоб полезли, если б он включил секундомер и понял, с какой скоростью я умею бегать. Я неслась в сад пулей, не чувствуя ног, не понимая толком, дышу я или нет. Только ветер свистел в ушах, да коса билась о спину, как колбаса в авоське.
Калитка ржаво рявкнула, возмущаясь моим беспардонным поведением, но мне было не до реверансов, пусть уж терпит. Я неслась туда, где распустили павлиньи хвосты бело-голубые мимеи.
Пока нас не было, Тяпка с комфортом обустроилась: мимеи сплели для неё домик-кокон, похожий на тот, в котором я восседала вчера. Толстая задница балдела, щёки и нос ходуном ходили: мимеи любимицу не обделили, щедро набросали своих палок. Интересно: согласятся ли они помочь мне?..
— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — заканючила я, упав перед мимеями на колени, и протянула ладони, как Тяпка протягивала лапки. Я не смела их калечить: Иранна сказала, что мимеи — живые. Чувствовала: вот так правильно, по-другому нельзя.
Тяпка заволновалась, начала подвизгивать. Вылезла из своего кубла и присела, сложив лапки, рядом. Мимеи дрогнули и замерли, будто прислушиваясь, затем загудели как-то тревожно, глухо. Чудилось: переговариваются, беспокоятся, сомневаются…
Мерцательная Тяпка протяжно свистнула и потёрлась о мои ладони, как кошка, оставляя жирные, щедрые радужные разводы. Наверное, это и решило исход дела: плети мимей скрутились в спирали, затем распрямились и начали падать кусками прямо мне в руки.
Я почувствовала, как слёзы забулькали у меня в носу.
— Спасибо, родные, спасибо! — бормотала я, прижимая светящиеся плети к груди.
Мимеи зазвенели, потянулись к моему лицу и слизали слёзы с щёк. Точно так, как впитывали радужную краску мерцателя… Не знаю, зачем они так делали, но понимала: им это нужно. Как будто произошёл обмен: мне — ветки, им — слёзы…
Я наклонилась и поцеловала Тяпку в мягкий носик. Та довольно заурчала и полезла в своё гнездышко, а я вскочила на ноги и понеслась назад.
Геллан лежал в той же позе и на том же месте. Я осторожно положила лианы мимей на нагретые солнцем камни и начала искать, как бы стянуть с него эту рвань, которая когда-то была одеждой. Спереди я нащупала шнуровку жилета и начала её распускать.
Нелёгкое дело мне досталось: шнур был затянут так, что я сразу вспомнила фильмы про барышень прошлых веков, которые носили корсеты и без конца падали в обморок, потому что не могли дышать из-за слишком тугой шнуровки.
Как только удалось мне ослабить путы, Геллан застонал и глубоко вдохнул. Я осторожно стала стягивать жилет и рубашку с правой стороны.
У него было изуродовано не только лицо. Шея, плечо, рука, бок — в уродливых шрамах. Бугры и вмятины — покорёженные, безобразные… красновато-синие, лишь кое-где — белёсые, зарубцевавшиеся шрамики…
А затем за его спиной что-то зашевелилось. Кажется, я взвизгнула. Это напоминало потрёпанный парус: грязный, рваный, весь в крови… Я не сразу поняла, что это, сидела на заднице и глазела во все глаза, открывая и закрывая рот от ужаса, неожиданности. Ступор на меня свалился.
За спиной у Геллана трепыхался какой-то кожистый отросток… В таких же буграх и вмятинах… И лишь когда он немного распрямился, до меня дошло! Крыло! Страшное, лысое, обезображенное, но всё же крыло! Как у большой птицы. Птеродактиля, что ли…
Я выругалась сквозь зубы и разозлилась сама на себя.
— Вот дура! Крыльев никогда не видела, ворона?
Словесная оплеуха помогла. Я схватила плети мимей и осторожно приложила к распоротому боку, а затем попыталась пристроить их на трепыхающееся крыло. Как-то оно не слишком помогло поначалу. Но от отчаяния соображалка работает быстрее: Зажмурившись, я провела радужными ладонями по глубоким царапинам. Мимеи тут же присосались, как пиявки. Ага. С крылом дело пошло легче.
Геллан дышал глубоко и ровно.