Вы призвали не того... Книга 4 (Оскал Тьмы)
Шрифт:
Я уж молчу про потерянные реген, пируэт, да еще и накрученные штрафные способки, которые тоже не несли в себе ничего хорошего.
Короткой командой изменил подвластное астральное пространство.
Полупрозрачные, колеблющиеся словно дым на ветру, ноги коснулись холодного камня.
Я осознанно выбрал ту самую визуализацию в виде замка, которую показал монстр. Чтобы легче было оценить повреждения. Да и вид такого окружения почему-то казался каким-то… близким.
Унылый серый кусок камня, парящий в пустоте. А на нем фундамент и остатки каких-то стен, напоминающие руины.
— И вот так теперь выглядит моя душа, — пробормотал я, осматривая безрадостный пейзаж. — Прелестно, блядь. И как мне эту хрень «стабилизировать»?
Но делать что-то надо было. Потому как подыхать сейчас нельзя. Слишком много осталось незаконченных дел. А вот потом…
Тряхнул головой, прогоняя непрошеные мысли. После чего оттолкнулся ногами и взлетел вверх, осматривая руины с высоты.
В центре обнаружился тот самый колодец в глубины варпа. А прямо над ним, на высоте десяти метров, висела здоровенная проекция ядра с оболочкой-воспоминаниями. Вот именно на нем я и сосредоточил внимание, пытаясь допереть, что делать.
Что именно оказалось не так, определить труда не составило. У серого шара отсутствовал здоровенный кусок в бочине, а через образовавшуюся дыру в пространство медленно вытекала серая дымка.
— Внимание, вопрос, — спросил я пустоту, почесав затылок. — И чем мне эту дыру заделать?
Мне, естественно, никто не ответил. Когда реально надо, все советчики почему-то тихарятся по кустикам и с упоением дрочат на мои метания, даже не думая что-то подсказать.
— Придется работать как всегда, — вздохнул я, тряхнув полупрозрачными руками. — То есть самым великим и любимым методом. Совершенным научным тыком.
Для начала еще раз изучил ядро, приблизившись к нему практически вплотную. Особое внимание уделил четырем местам. Первое, это черная клякса Бездны. От нее вглубь ядра тянулись уже не ниточки, а самые натуральные корни, чьи контуры как будто размывались, растворяясь внутри души. Аналогично обстояли дела у кляксы Граора — влияние древнего бога так же заметно усилилось. И то и другое мне не нравилось совершенно, но поделать я ничего не мог.
Зато вот третий сектор… Белое, словно речная кувшинка, идеально круглое пятно резко выделялось на серо-черно-красном фоне остальной души. В глубине этого пятна словно кружась в хороводе, сновали многочисленные желтые и зеленые искорки, радуя глаз и как-будто слегка гипнотизируя. Во всяком случае, просто посмотрев на них с минуту, я отчетливо ощутил какой-то прилив сил и оптимизма.
И плевать, что статы порезали, я и так по ним намного круче любого местного жителя!
Реген улетел, зато осталась «малая регенерация»!
«Идеальный иммунитет»… пф! Да я радоваться должен — наконец смогу нормально бухнуть!
«Паучьи пальцы» тоже нахрен! И так по стенкам неплохо лазаю!
«Пируэт»? Перчатка Милосердия! Уж не знаю как ее достали, но квест старика Граора считай засчитан, а следовательно берса тоже должна активироваться!
Вот только стоило отвести взгляд от этой белой красоты, как перед глазами встала зеленоглазая мордаха одной улыбчивой рыжей девчонки…
Есть вещи, которые не исправить. Эту простую истину жизнь долго забивала в меня гвоздями от гробов родных и близких.
Сожми зубы. Вытри сопли. И живи дальше.
Вот только каждый раз ловишь себя на недоуменной мысли, куда же делась из прихожей пара отцовских ботинок?
Почему в стакане раковины только одна зубная щетка?
Почему бабушка не позвонила поздравить с днем рождения?
Где взять букет на восьмое марта Гальке…
Простые вещи. Простые мысли, к которым привыкаешь за долгие годы. Они настолько въедаются в душу, что она попросту отказывается принимать реальность.
А спустя секунду приходит осознание.
Их нет. Их больше нет.
Но пальцы все равно по привычке набирают знакомый с детства номер…
— Живи дальше, Андрей. Гуляй, пей, кури и матерись. Делай что хочешь. Главное… просто живи. Не хорони себя вместе со мной. Обещаешь?
Это были последние слова девушки, лежащей на больничной койке.
И именно поэтому я до сих пор жив. И продолжаю цепляться за эту пустую серую жизнь, глядя как одна за другой обрываются другие…
— Живи, — повторил я, поднимая взгляд к безразличной пустоте. — Просто живи…
На какое-то время позволил меланхолии взять над собой верх.
После чего глубоко вздохнул, мысленно свернул все это тугим комком и загнал в самые глубины разума. А наружу вытащил столь же привычную маску циничного матершинника.
Так жить легче. Намного легче…
— АААААААА! В РОТ ВАМ ЖИРНЫЙ ЧЕРНЫЙ ХРЕН ЗАДНЕПРИВОДНОГО ТОЛЕРАСТА!!!
Уф, полегчало.
— Чего орешь?
— Матом крою мироздание за очередную подставу, — ухмыльнулся я, глянув вниз. — А ты, крошка, кто такая?
— Пленница одного кулона, — фыркнула дамочка и с интересом огляделась. — Первый раз вижу такую запущенную душу. Даже у нежити она и то… — девушка покрутила рукой в воздухе, подбирая слова, — …более насыщенная. И целая.
— Ну уж извини, какая есть, — оскалился я, рывком спускаясь вниз и разглядывая странную гостью.
Чуть ниже меня ростом, лет восемнадцати — двадцати на вид, с пышными, по-мультяшному изумрудными, волосами, уложенными в прическу, напоминающую одуванчик. Такие старые рок-звезды носили еще до моего рождения — когда на башке торчал пышный шар, а сзади спускался длинный прямой хвост по пояса.
Мордашка была открытой, симпатичной и отдавала какой-то детской наивностью. Чуть загорелая, но не до черноты, кожа, по-восточному слегка раскосые глаза насыщенного фиалкового цвета, прямой красивый нос и пухлые, чувственные, но почему-то слегка отливающие зеленью, губки.
Из одежды на ней была только изумрудного цвета короткая тога, которая скорее не прикрывала, а только подчеркивала широкие бедра с обалденной задницей и не менее огромную грудь размера эдак четвертого-пятого, натягивающую ткань словно два воздушных шарика.