Вы сотворили нас
Шрифт:
– Теперь, сэр, – перебил его Президент, – следующий вопрос, если вы уже кончили с угрозами.
– Благородный сэр, – проговорил Дьявол, изо всех сил пытаясь быть вежливым. – Я вовсе не угрожаю. Я лишь поясняю, что может быть сделано и что будет приведено в исполнение…
– Но почему? – спросил Президент. – На что вы жалуетесь?
– Жалуюсь! – взревел Дьявол, начисто забывая в гневе о вежливости. – Вы спрашиваете, на что я жалуюсь? Хортон Смит, раненный под Геттисбергом; голыми руками сражавшийся с Дон Кихотом; едва не пойманный в ужасной чаще злобным чудовищем, – Хортон Смит выразил причины моего недовольства достаточно ясно. – В знак своих честных намерений Дьявол с рева перешел на обычный крик. – Некогда
31
Весь этот перечень составляют персонажи комиксов и мультфильмов, причем нередко – того и другого сразу.
– Полагаю, мы поняли вашу точку зрения.
– У них нет характеров, – проговорил Дьявол. – Нет ни вкуса, ни стиля. Совершенно бессодержательные существа. Нет в них ни честного зла, ни подлинного добра – от их добродетелей попросту тошнит. Признайтесь как на духу – можно ли построить стоящую цивилизацию, имея дело с такими обитателями?
– Тошнит не только этого джентльмена, – вмешался минзос. – Понять не могу, к чему нам весь этот балаган?
– Чуточку терпения, – сказал Президент. – Я хочу попытаться извлечь из этого рациональное зерно. С вашего разрешения, разумеется…
– Очевидно, – заметил Дьявол, – вы раздумываете сейчас над тем, что можно предпринять.
– Совершенно верно, – подтвердил Президент.
– Вы можете положить конец всему этому идиотизму. Можете остановить всех этих Ли Абнеров, Микки-Маусов и Хауди-Дуди. Можете вернуться к честной фантазии. Можете думать о злых и добрых силах и существах, верить в них…
– В жизни не слыхивал более позорного предложения! – воскликнул, вскочив, министр сельского хозяйства. – Он предлагает ввести контроль над мыслями! Он станет диктовать нам шкалу ценностей, с которой мы должны соизмерять развлечения, хочет задушить литературное творчество и театр. И даже согласись мы на это – как осуществить подобную программу? Законов и указов окажется недостаточно. Если начать какую-то секретную кампанию, а она должна быть совершенно секретной, то я уверен, удержать такую затею в тайне удастся не больше трех дней. Но пусть даже нам повезет – и в этом случае потребуются миллиарды долларов и долгие годы всяческих ухищрений Мэдисон Авеню; да и то вряд ли выйдет что-нибудь путное. У нас не темные века, честностью помыслов которых, по-видимому, так восхищается этот джентльмен. Мы не можем заставить наш народ или народы всего мира снова поверить в дьяволов и чертей – да и в ангелов тоже. Предлагаю закончить на этом обсуждение.
– Мой друг воспринимает этот случай слишком всерьез, – заявил министр финансов. – Ни я, ни – подозреваю – большинство остальных здесь присутствующих не смотрят на это так. Обсуждать эту смехотворную ситуацию даже в сослагательном наклонении – значит, по-моему, наносить оскорбление нормальной процедуре.
– Слушайте! Слушайте! – воскликнул Дьявол.
– Хватит с нас ваших дерзостей! – оборвал его фэбээровец. – Не в лучших американских традициях позволять не имеющему никакого реального, фактического права на существование порождению абсурда преднамеренно оскорблять государственный совет.
– Ну,
И мы исчезли – несомненно, во вспышке зловония, света и дыма. Во всяком случае, мир вновь исчез, сменившись тьмой и ревом ветра, а когда мрак рассеялся, мы опять оказались на тротуаре перед оградой Белого Дома.
– Ладно, – победоносно провозгласил Дьявол, – кажется, я им все растолковал. Посбил спеси. Видели вы их физиономии, когда я назвал их дурачьем?
– Да, это у вас неплохо вышло, – с отвращением согласился я. – С изяществом борова.
Он потер руки.
– А теперь – колесо!
– Подождите с этим, – предостерег я. – Вы уничтожите этот мир, но что произойдет тогда с вашим собственным?
Однако Дьявол не слушал меня. Со странным выражением он воззрился на что-то, происходившее на улице у меня за спиной. Толпа, окружавшая Дьявола в момент моего появления, рассосалась, но в парке на той стороне улицы скопилось немало народу, и все они возбужденно гудели.
Я повернулся и посмотрел.
И менее чем в полуквартале увидел Дон Кихота, стремительно приближавшегося к нам верхом на галопирующем мешке с костями, служившем ему лошадью. Забрало его шлема было опущено, щит поднят, на солнце сверкало замершее параллельно земле копье. За ним поспешал Санчо Панса, с энтузиазмом нахлестывая осла, который, сгорбившись, скакал на прямых ногах, чем-то напоминая вспугнутого кролика. Одной рукой Санчо размахивал хлыстом, а другой крепко прижимал к боку наполненное какой-то жидкостью ведро – оно опасно накренилось, когда осел попытался догнать несущегося коня. А за ними гарцевал единорог – ослепительно-белый в ярком солнечном свете; стройный серебряный рог походил на серебряное копье.
Двигался он легко и изящно, и казался воплощением грациозности, и на его спине восседала в дамском седле Кэти Адамс.
Дьявол протянул ко мне руку, но я оттолкнул ее и сам обхватил его за талию, пытаясь в то же время уцепиться ногами за железные прутья ограды. Я действовал, не размышляя, без всякого плана – не уверен даже, что понимал тогда, зачем поступаю именно так. Но, видимо, что-то подсознательно подсказывало мне, что это – единственно возможный путь. Если я смогу задержать здесь Дьявола хоть на секунду, то подоспеет Дон Кихот, и если глаз его верен, то Дьявол окажется нанизанным на копье. А помимо желания получше закрепиться на месте, что-то еще говорило мне о возможном влиянии на него железа – наверное, потому я просунул ногу между прутьями решетки.
Дьявол пытался вырваться, но я висел на нем, обеими руками обхватив вокруг пояса. Шкура его воняла, и там, где я касался ее лицом, вся была покрыта липким зловонным потом.
Он боролся изо всех сил, сыпал ужасными проклятиями, молотил меня кулаками, но краешком глаза я уже заметил приближающееся копье. Топот копыт все приближался, наконечник копья с мягким, хлюпающим звуком впился в тело, и Дьявол упал. Я разжал руки и тоже упал на тротуар, а нога так и осталась зажатой между прутьями ограды.
Повернувшись, я увидел, что копье поразило Дьявола в плечо. Он извивался и мяукал. Он размахивал руками, и из уголков рта сбегала пена.
Дон Кихот поднял руку и попытался откинуть забрало шлема. Его заело. Рыцарь дернул с такой силой, что сорвал с головы весь шлем. Вырвавшись из рук, он со звоном покатился по тротуару.
– Негодяй! – вскричал Дон Кихот. – Я призываю тебя сдаться и связать себя клятвенным обещанием воздерживаться впредь от дальнейшего вмешательства в дела человеческого мира!