Вячеслав Тихонов. Последний рыцарь экрана
Шрифт:
Много лет до сих пор ко всем праздникам и юбилеям я получаю со студии Довженко поздравления, и подпись под ними простая – «Гримерный цех». Эти замечательные люди как бы напоминают своим вниманием, что на студии меня до сих пор помнят и любят. Я, кстати сказать, не только в Киеве снимался, но и в Одессе, в Крыму, в Ялте и Севастополе. Собственно, почему так долго об этом рассказываю? Да потому, что чувство благодарности к студии Довженко, Киеву и Украине глубоко у меня внутри и забыть этой доброты и тепла не могу.
Да, чувство благодарности, – ведь кроме всего прочего, в кинематографе тех лет большой величиной был Пырьев, и, когда в Москве шли пробы на какую-либо роль, Пырьеву обязательно демонстрировали материал, и он или утверждал актеров, или не утверждал. Когда ему показывали меня, он говорил: «У Тихонова лицо не русское, он то ли армянин, то ли азербайджанец –
…Я понимаю, какими наивными были эти фильмы и мои первые герои. Но я вспоминаю их с благодарностью и нежностью, потому что в этих фильмах я был рядом с теми, кто не раз поражал мое воображение. С Николаем Крючковым, Михаилом Астанговым, Николаем Симоновым. Я всегда буду признателен им за то, что я был принят ими в актерскую семью.
Режиссеры меня не видели…
И все же по-настоящему первой своей картиной я считаю «Дело было в Пенькове». Ее снимал удивительный режиссер, фронтовик Станислав Ростоцкий. Мы вместе учились во ВГИКе, но он был старше – война помешала ему пойти учиться сразу после школы. Каким-то образом я в эту картину попал. Была проба, но художественный совет не утвердил, и меня не взяли. По тем же соображениям – нефотогеничное лицо. «Играть предстоит деревенского парня, а внешне Тихонов городской» – ну и выбрали другого актера – моего друга, с которым мы сидели вместе за партой во ВГИКе, и снимались, и крепко дружили, – Сережу Гурзо. Режиссер Станислав Ростоцкий позвонил и сказал: «Слав, ну не утвердил тебя худсовет, ну что теперь делать? Давай подождем – я буду следующую картину снимать, и тогда мы уж точно с тобой встретимся, что-нибудь для тебя найду». Грустно, конечно, мне было – я ведь уже сжился с ролью Матвея, он был похож на ребят, с которыми мы дружили в ремесленном. Это потом, уже после премьеры, те же люди, которые меня не утверждали, сказали: «Да, смотрите, как неожиданно раскрылся Тихонов! Да, он вполне типичен! Да, это что-то новое в нашей советской действительности!»
А между тем после отказа прошла пара недель, и вдруг неожиданно позвонили со студии: «Тихонов, завтра ждем – грим, костюмы…» Я робко: «А в чем дело? Что-то произошло?» – «Ничего, будешь сниматься». Оказалось, Ростоцкий уперся, пошел в пресловутый художественный совет, который все на свете решал, и заявил: «Буду снимать только Тихонова». Ему возражают: «Ну какой же он деревенский парень? Внешность неподходящая – загубишь картину», а он ни в какую и настоял на моей кандидатуре.
В первые же дни он пытался с моим лицом что-то сделать. «Давай все упростим», – говорил, а как упростить, если я даже не гримируюсь? «Нет, нет, давай поработаем. Гляди, у тебя сросшиеся брови – не надо их, в деревне таких не бывает. Теперь нос: у-у-у, какой нос – давай-ка его подтянем». Стали в гримерном цехе всякими приспособлениями тянуть, сфотографировали, показали. Ростоцкий расстроился: «Ой, нет, не надо, тупеет лицо. Ладно, какая уж есть у тебя внешность, с такой и будем сниматься». И началась моя работа в картине, которая в моей творческой биографии, может быть, занимает первое место. Именно эта картина открыла меня зрителю. Черно-белая картина, но в ней есть душа. А я все старался делать с душой, не только эту картину. Хорошо, что есть люди, способные это увидеть, почувствовать и осознать душу другого человека.
А если бы не случилось «Пенькова», не было бы и Штирлица – я бы, наверное, просто ушел из кино: режиссеры меня «не видели».
Наверное, отсюда я пошел как характерный актер. Может быть, это был толчок, который меня раскрепостил. А в общем-то, я общался среди ребят разных характеров. Они во мне. Много взял и от них. Во всяком случае, в картине «Дело было в Пенькове» – там просто мои друзья плюс я сам.
…Да, тут ведь выбор актера на главную роль – это решение фильма. Вот разложите несколько фотографий одинаково замечательных актеров, и выбор одного из них – это будущий фильм.
Если ты мне друг – будешь играть…
Было время,
Иногда, чтобы получить роль, приходилось переступать через какой-то внутренний порог, преодолевать препятствия. Было так и в «Мичмане Панине», и в «ЧП», когда ко мне очень долго присматривались. Я был так напуган всем этим, что стал отказываться от всех предлагаемых мне ролей. Видимо, трусость, малодушие… Но, к моему счастью, режиссерам удавалось меня убедить, что эти роли должен играть именно я, что у меня получится. Я почувствовал веру в себя. Это касается Станислава Ростоцкого, Татьяны Лиозновой в «Мгновениях». Это касается и Самсона Самсонова в «Оптимистической трагедии», где надо было играть совершенно другого человека. Ну и потом уже – «Война и мир». Эти картины следовали одна за другой, хотя характеры героев были совершенно разными.
О результате я никогда не думал. Я пытался понять, что этот фильм вообще должен принести зрителю, а также стремился найти свое место в этом фильме. А что из этого получится – не загадывал.
Да, если бы не Ростоцкий, если бы не его вера в меня, я бы, наверное, не состоялся. Он видел во мне то, что я сам в себе не обнаруживал. Он уговорил меня сыграть того же Мельникова в фильме «Доживем до понедельника». Я отказывался, утверждал, что этот герой мне непонятен, «это не я». Он отвечал: «Ничего подобного. Вот ты сейчас разбираешься в своей жизни, пытаешься понять, правильно ли ты живешь. Вот этим занят и Мельников. Так что ты такой, какой сейчас мне и нужен». Решился после того, как Станислав поставил жесткое условие: «Если ты мне друг – будешь играть». Фильм имел огромный успех, а мне он помог снова поверить в себя.
Он умел меня убедить. Я очень благодарен Ростоцкому и за фильм «Белый Бим Черное ухо». Мой Иван Иванович в «Белом Биме» – он просто осколок от войны. И может быть, даже он является причиной гибели собаки, ведь они расстались. Мне это очень понятно, ведь любовь к братьям нашим меньшим у меня с детства. Без зверей я не представляю свою жизнь. У меня помимо кошек, собак были голуби, рыбки, уж, поросенок, козочка. Когда я поступил в институт, то на следующий день отец собрал всех голубей в бельевую корзину и вынес на улицу, сказав при этом: «Славку приняли в институт, так что разбирайте голубей, кто хочет». Ну а с псом, который Бима играл, мы очень сдружились… Я очень люблю природу, поэтому все время живу на даче. Посижу пару часов с удочкой на речке – и вроде душой свежий воздух глотнул. Нигде так не отдохнешь, как на природе…
Так что я считаю Станислава Иосифовича Ростоцкого своим режиссером. Я думаю, что и он считает меня своим актером. К сожалению, не так много Станислав Иосифович снимал. И правильно, потому что он делал только те фильмы, которые его волновали, в которых можно было рассказать что-то очень важное для зрителей. И эти фильмы долго живут в памяти людей, я нередко вижу их по телевидению… Странно смотреть на себя в тех фильмах. Как будто это и не я. А иногда думаешь – как же это я играл? Я бы сейчас так ни за что не сыграл. Видимо, молодость, смелость помогали. Сейчас я уже стал и опытным, и мудрым, но ушло что-то важное. Главное. То, что нам дорого в молодости. Что ж, всему свое время…
«Война и мир»
Сыграть Болконского мне очень хотелось. Сергей Бондарчук, наметив на роль Пьера себя, искал исполнителя роли Болконского. Мы как-то встретились еще до начала съемок, и я между делом заметил, что Болконский-де самый загадочный герой романа Толстого и что мне бы хотелось на эту роль попробоваться. Мы ведь с Бондарчуком вместе учились и снимались в «Молодой гвардии», я просто спросил: «Сергей, а каким ты себе представляешь Андрея Болконского?» Он посмотрел на меня и сказал: «Ну что ты, Болконский совсем другой!» То есть дал понять, что в этой роли меня не видит. Тем разговор и кончился. На роль князя Андрея был утвержден Иннокентий Смоктуновский. Но его неожиданно позвал Григорий Михайлович Козинцев на «Гамлета», и Смоктуновский бросил все и уехал в Питер. После чего Бондарчук решил сделать перестановку и назначил на эту роль Олега Стриженова, который уже был утвержден на Анатоля Курагина. Но по каким-то причинам не вышло и со Стриженовым. Так выяснилось, что актера на роль Болконского нет.