Вятичи. Книга 2. Кровавая пыль дорог
Шрифт:
– Не нападут, – беззаботно произнёс Куреп.
– С чего ты это взял? Или ты знаешь, что думают славяне?
Куреп поперхнулся, вспомнив о своём серебре, и затаив дыхание, часто заморгал. От ответа его спасло то, что Олу-Ата отвлёк разговор, возникший между хазарином и связанным парнем в плотно забитой пленниками телеге, в которую воины Курепа бросили пойманных девиц.
– Куда нас повезут? – спросил парень хазарина.
– В Каршу, или в Сурож, или в Корсунь, – нехотя ответил всадник, не поворачивая головы.
– И
– Продадут вас там. Девки рабынями будут или наложницами. Некоторых парней евнухами сделают. Тебя-то уж точно, – засмеялся хазарин.
Его смех оборвал ударом нагайки Олу-Ата:
– Не разговаривать с полоном!
Воин после удара вначале схватился за меч, но увидев, кто его ударил, пришпорил коня и ускакал. Куреп нахмурился: не много ли себе позволяет этот Олу-Ата? Он пошёл в набег вместе с ним, но это не значит, что какой-то десятник бессмертной тысячи кагана вправе считать себя хозяином Курепа и его людей, распоряжаться ими, но всё-таки побоялся ему перечить.
– Ты плохо обучил своих воинов, Куреп. Его должен был наказать ты.
– Ты чего злишься, Олу-Ата? Всё хорошо. Смотри, сколько полону набрали. Большой барыш получим.
– Да плевал я на твой барыш и на твой полон. Не нужен он мне.
Радостная надежда начала озарять Курепа.
– Завоюем этих северян, – все наши будут. У меня пропал Атчапар и два моих воина, которых я выделил его охранять. Атчапар – племянник самого визиря, которому подчиняется наёмное войско из мусульман. А если с ним что-то случилось?
– Да что с ним может случиться? Догонит нас. – Куреп, радостный от того, что Олу-Ата послали в набег только для того, чтобы вызнать пути подхода к селениям северян, а также, что теперь вся выручка от продажи полона достанется ему, дал команду трогаться в путь.
Заскрипели колёса, началась неразбериха выстраивания повозок в колонну и привязывания поводьев лошадей к впереди едущим. В этой толчее с одной из них спрыгнул малец и залез на другую.
– Млада! – малец прильнул к связанной девушке и заплакал. – Млада, мамку заруби-и-ли.
У Млады тоже потекли слёзы.
– Не плачьте! – Агапе поудобнее примостилась в телеге, так как связанные сзади руки не позволяли удобно сидеть. – Единец, ты скажи, Станко здесь?
Плачущий мальчик отрицательно помахал головой.
– А Сфирько?
– Тоже нет… – всхлипы и спазмы в горле не давали ему говорить.
– Вот видите! Их хазары не поймали. Станко и Сфирько сильные. Они обязательно нас спасут.
– А Житко ещё хорошо из лука стреляет, – слёзы у Единца перестали литься из глаз. – И Вятко ещё ножи метко бросает.
Все связанные пленники с недоверием слушали этот разговор, а парень кисло улыбнулся:
– Я смотрю, у вас целое войско собирается. Но пока их дождешься, хазары всё что можно могут отрезать. Единец, ты можешь мне руки развязать? Только смотри, чтобы хазары не видели.
Единец, постоянно оглядываясь и тараща во все стороны круглые глаза, пролез за спину парню. Он долго и сосредоточенно своими маленькими и слабыми пальчиками пытался развязать тугой узел, но потом выглянул из-за спины и шёпотом виновато произнёс:
– Я никак… Он тугой.
Агапе зыркнула глазами по сторонам и с трудом протиснулась между плотно сидящими пленниками к парню:
– Единец, освободи место. Млада, поглядывай!.. Скажешь, ежели что.
Агапе вцепилась зубами в верёвку рядом с узлом и начала перетирать её волокна. Толстая верёвка поддавалась с трудом. Перетёртые её лохмотья щекотали ноздри Агапе, прилипали к языку и лезли в горло, вызывая спазмы рвоты. Особенно трудно пришлось, когда обоз тронулся, и повозка, раскачиваясь и подпрыгивая на неровностях дороги, а вместе с ней и в ней сидящие, затрудняла Агапе выполнять задуманное. Несколько раз Млада останавливала её, когда приближалась всадники. Наконец парень, пошевелив руками, оборвал последние нити:
– Кто со мной? Давайте развяжу.
Агапе отрицательно покачала головой:
– Заметят, не надо. Ты беги, а нас скоро освободят.
– Тогда храни вас всех боги.
Куреп ехал, слегка покачиваясь в седле, и в который раз высчитывал возможную выручку от продажи полона. Его раздумья прервал Олу-Ата, подскакавший к нему:
– Куреп, нельзя ли двигаться побыстрее?
– Если поедем быстрее, то кони могут устать. Выгоды никакой.
– Тогда оставь заслон от возможной погони.
– Выедем из леса, оставлю, а сейчас нет смысла: за каждым деревом можно спрятаться. А в степи раздолье – далеко видно. Ты чего-то опасаешься, или мне показалось?
Олу-Ата нахмурился:
– Я послал четырёх воинов с наказом найти Атчапара. Они нашли всех троих убитыми. Но из четырёх вернулись всего двое, – Олу-Ата перешёл на крик, – потому что там же двоих сразили стрелы, – более тише он продолжил: – А ведь это были воины из бессмертной тысячи самого кагана, в которую не так просто попасть. Это были самые обученные воины. Теперь их место займут другие, на то она и бессмертная тысяча, потому что на место выбывших всегда приходят другие воины, и их число опять будет тысяча. Но как мне потом смотреть в глаза визирю?..
Курепу стало не по себе. Потерять пять бессмертных воинов в одной славянской деревне. Да ещё трое его воинов где-то пропали. Это уже слишком. Эти северяне, оказывается, могут быть довольно опасными. Скорей бы проехать этот проклятый лес, стоящий вокруг сплошной зелёной стеной, из-за которой так и кажется, что вот-вот может прилететь смертельная стрела. А может эта дикая кошка, говорящая по ромейски, не зря грозила карой своего отца? Кара… Какое зловещее слово! И напоминает имя Кара-батыр. У Курепа пробежал холодок по спине.