Выбор ее сердца
Шрифт:
– Воодушевляющее начало разговора.
– Вам известно мое имя, – Маршалл сделал пару шагов в сторону паба, – а мне ваше нет.
Она смерила его оценивающим взглядом, протянула руку с зажатым степлером.
– Эвелин Рид. Эва.
Он пожал ее вместе со степлером:
– Что будете пить, Эва?
– Я не пью, по крайней мере в пабах. А вы не стесняйтесь.
«Трезвенница в захолустном пабе? Будет весело», – решил он про себя.
Отправляясь в дамскую комнату, Эва доверила Маршаллу листовки. Вернувшись, застала его за изучением одной из них.
– Брат? – поинтересовался он, пока она усаживалась.
– С чего вы взяли?
Он постучал пальцем по фамилии на листовке:
– Трэвис Джеймс Рид.
– Может, это мой муж.
Маршалл прищурился:
– Он похож на вас, те же темные волосы и разрез глаз.
– Все так говорят.
– Трэв – мой младший брат.
– Он пропал?
Эве было ненавистно прозвучавшее в его голосе сочувствие. Наверняка решил, что случилось что-то плохое. Правда, она и сама каждый божий день об этом думала.
– На следующей неделе исполнится год.
– Страшный юбилей. Поэтому вы здесь? Его в этих местах видели в последний раз?
Она вскинула голову:
– Нет, в Мельбурне.
– Что же привело вас на запад?
– На восточном побережье я уже все города объездила.
Маршалл нахмурил брови:
– Не понял?
– Я ищу его. Объявления расклеиваю, справки навожу.
– А я решил, что вы в отпуск приехали или что-то в этом роде.
– Нет. Это моя работа. – Теперь. Прежде Эва работала графическим дизайнером в крупной маркетинговой фирме.
– В смысле – расклеивание листовок?
– Поиски брата. Разве может быть что-то важнее?
Его смущение было не ново. Не он первый не мог уразуметь ее мотивов. Даже отец не понимал. Ему было проще объявить Трэвиса мертвым и оплакать. Эва к этому не готова. Она представляла, что почувствовала бы, если бы брат умер, ведь они всегда были очень близки.
– Значит, вы колесите по дорогам и расклеиваете объявления?
– Именно. Пытаюсь всколыхнуть людские воспоминания.
– На восточное побережье у вас ушел целый год?
– Около восьми месяцев. Потом я хотела отправиться на север. – «И вот где оказалась», – мысленно добавила она.
– Что было до этого?
Эву снова затопило чувство вины за два потерянных месяца, когда она ждала помощи от полицейских, оказавшихся совершенно бесполезными. Ей следовало раньше взяться за поиски!
– Я доверяла системе.
– Власти его не нашли, да?
Десятки тысяч людей пропадают каждый год. Я поняла, что только семья может поставить поиски Трэва превыше всего.
– Так много?
– Подростки. Дети. Женщины. Многих довольно быстро находят.
Маршалл бросил взгляд на листовку:
– Здоровые восемнадцатилетние юноши не попадают в верхние строчки списка поиска?
У Эвы в горле образовался ком.
– Только если налицо признаки убийства.
Власти отказались считать затяжную депрессию Трэвиса психическим расстройством, хотя его шкафчик в ванной был полон психотропных препаратов.
Официантка с ужасными розовыми волосами со стуком поставила перед Маршаллом пиво, а перед Эвой лаймовый коктейль и удалилась.
– Теперь понятно, зачем вам автобус. Внутри очень уютно!
– Я в нем живу. Дом пришлось продать, чтобы выручить деньги на поездку.
– Вы продали дом?
Она вздернула подбородок:
– И с работы уволилась. Не хотела, чтобы что-то отвлекало от моей миссии. – Она замерла, ожидая осуждения.
– Ваш поступок вполне оправдан.
Такая оценка обескуражила. Обычно люди упрекали ее в глупости или даже безумии, намекая тем самым, что она такая же, как брат.
– И все на этом? Не станете давать мудрых советов?
Маршалл посмотрел ей в глаза:
– Вы взрослая женщина и поступили так, как считали нужным. Как я понимаю, продали свою собственность.
Эва внимательно всмотрелась в его лицо. Здоровая без изъянов кожа, скрытая косматой бородой, ясные глаза и ровные зубы.
– А ваша история?
– Нет никакой истории. Я путешествую.
– Вы не байкер. – Утверждение, а не вопрос.
– Не каждый владелец мотоцикла обязательно состоит членом байкерского клуба.
– Но вы похожи на байкера.
– Кожу я ношу потому, что она защищает при падении на асфальт, а бороду отрастил, чтобы иметь удовольствие не бриться. Нужно потакать маленьким слабостям, особенно путешествуя в одиночестве.
Эва посмотрела на татуировку кинжала:
– А тату?
Он тут же помрачнел.
– Все мы когда-то были молоды и импульсивны.
– Кто такая Кристина?
– Не важно.
– Ну, Маршалл! Я же показала вам скелет в шкафу.
– Что-то мне подсказывает, вы показываете его любому, кто готов слушать.
От нее не укрылся сквозящий в его голосе критицизм, она выпрямилась на стуле:
– Вы сами меня расспрашивали, не забывайте.
– Не обижайтесь! Мы едва знакомы. Зачем бы я стал изливать вам душу?
– А зачем тогда бросились спасать незнакомку на улице?
– Просто не хотел, чтобы вас как следует отдубасили. Но это вовсе не значит, что я готов демонстрировать свое грязное белье.
– Значит, Кристина – грязное белье?
Маршалл сжал губы в тоненькую ниточку и встал из-за стола: