Выбор наследника
Шрифт:
Несколько минут наемник разглядывал мирно сопящего носом эльфа, а потом решительно укрыл его лошадиной попоной и подоткнул по краям, чтобы не поддувало.
Старый мастер Неар имел все основания быть недовольным своим последним учеником. Подумать только, как низко он пал! Он, знаменитый в прошлом на весь Архипелаг Неар Рунопевец, прославившийся сочинением баллад и саг, которые распевали даже в землях людей, а «Сагу о доблестном рыцаре Гладроне» вообще считали народной. И сейчас этот знаменитый в прошлом менестрель, учитель и наставник самого Меандара Сладкоголосого, вынужден тратить время и силы на обучение эльфа, лишенного слуха и голоса! Когда-то ему выпала честь разглядеть талант в сыне высокого
Узнав о том, что его лучший и любимый ученик казнен по ложному обвинению Наместником Нефритовым, мастер Неар хотел было навсегда отложить лютню и удалиться на покой. Но лорд Лоредар, при дворе которого и застала его скорбная весть, сам предложил учителю музыки новое дело. Неар Рунопевец не был в восторге от этого предложения — задерживаться на Острове совсем не входило в его планы — но высокий лорд оказался очень настойчивым…
Увы, сказать отцу, что его сын не блещет талантами, старый мастер не мог. В руках лорда Лоредара была сконцентрирована практически вся власть на Острове — озабоченный здоровьем своей единственной дочери, Наместник Калливар фактически выпустил ее из рук. Тут поверишь во все россказни о старинном проклятии, тяготеющем над их родом!
Время очередного урока неумолимо приближалось, и старый менестрель неосознанно стремился оттянуть момент встречи. Он нарочно отправился бродить по дальним углам огромного парка, якобы за вдохновением для новых баллад. В последнее время его преследовало неосознанное чувство страха, выливающееся в неровные строчки:
Придет пора — и последний твой час Настанет. И все замрет, Чтобы услышать, как скорбный глас В бездну миров упадет. Звезда повернется другой стороной, Дрогнет земная твердь, И новорожденный неживой Родится, чтоб умереть… Точите мечи! Вам придется молиться, Чтоб в бой не случилось идти. Когда закричит пророчица-птица, Сойдутся в одном все пути. Точите мечи! Но сталь не поможет Там, где сил нет у серебра. Молитесь, чтоб эта тревога ложной И самой последней была.Нет, эта песня не годилась для того, чтобы распевать ее у камина в окружении знатных дам. Ей бы родиться лет восемь — десять назад, когда Золотая Ветвь была лишь легендой! Такой песней хорошо тревожить лордов, забывших, с какого конца браться за меч, а не услаждать слух прекрасной дамы! И с чего это его повело на такую мрачную тему?
Придет пора — и не станет слез, Чтоб выплакать всю боль. В страну несбывшихся сонных грез Уйдут доброта и любовь. Придет пора — и у нас с тобой Останется только миг…Дальше песня не шла, как ни старайся. Воображение упорно подсказывало лишь классические рифмы, но старый менестрель чувствовал, что нужно что-то большее.
Вот только для кого придется исполнять эту песню? Лорд Лоредар дал ему четкие указания — сочинить любовную балладу для его сына. Юный Лаотор всерьез намеревался добиться взаимности от леди Каллирель, дочери Наместника. Молодая женщина так упрямо оставалась безразличной к его попыткам ухаживания, что с отчаяния незадачливый воздыхатель решил покорить ее песней,
Бедный Лаотор! У него есть молодость, красота, богатство, древний род, знаменитый деяниями славных предков, он неглуп, не жесток, лишен многих пороков, которыми отмечены его ровесники, с детства живущие в подобных условиях. Но для того, чтобы очаровать женщину, всего этого недостаточно. Ибо и сами женщины порой не знают, чего они хотят от своих избранников. И уж во всяком случае, если женщина обращает свое внимание на мужчину, то не всегда ее выбор падает на самого красивого, умного, богатого…
Старый мастер Неар знал это лучше, чем кто-либо другой. Для эльфа он был слишком мал ростом (всего-навсего четырех локтей), и черты его лица были далеки от идеальных, а уши, наоборот, слишком длинны. Все это ясно говорило о том, что он являлся квартероном — в его жилах текло несколько капель крови светлых альфаров и — ужас, учитывая, в какой седой древности это произошло! — людей. Проще говоря, его мать не была эльфийкой, и то, что она относилась к другой расе, избавило в свое время будущего менестреля от пристального внимания Видящих. А ведь он появился на свет, когда этот Орден только набирал силу и, избавившись от конкурентов в лице прочих магических орденов, всюду разыскивал талантливых мальчиков, чтобы сделать их медиумами.
Сегодня он должен был представить на суд высоких лордов, отца и сына, свою песню, призванную внушить леди Каллирель любовь к сыну советника ее отца. Мастер Неар несколько раз был приглашен во дворец Наместника развлекать молодую женщину и знал, что это безнадежно. Тем более что песня не складывалась, и менестрель все нарезал и нарезал круги по тенистым дорожкам парка, оттягивая момент встречи. Может быть, спеть что-нибудь старое, забытое и выдать за новенькое, сочиненное только что? Вряд ли высокие лорды наизусть помнят весь его репертуар!
Свернув с тропинки, мастер Неар углубился в заросли, шагая напрямик. Невысокий рост и хрупкое телосложение — доставшееся опять-таки от деда-альфара — позволяли ему легко пробираться сквозь густой кустарник. Менестрель лишь придерживал рукой лютню, следя, чтобы ветки не зацепились за струны.
Впереди развиднелось, и он прибавил шагу, но оказалось, что это не полянка, а всего лишь перекресток — одна широкая, для конников, тропа разделялась тут на две. У развилки стояла мраморная статуя — фигурка обнаженной юной девушки, стыдливо прикрывшей лицо руками.
Как это его сюда занесло? Мастер Неар успел обойти почти весь парк, окружавший поместье-столицу и даже многие ее окрестности, но здесь не бывал. Что там, в конце узкой, почти заросшей ползучими растениями тропинки, которая убегает куда-то в заросли? Какое-то здание…
Старый менестрель не отличался любопытством, но сейчас что-то сильнее осторожности заставило его направиться в ту сторону. Привычным движением перебросив лютню за спину, чтобы инструмент не мешал, он зашагал по тропе.
Старинная часовня оказалась очень красивой. Само здание было довольно простым, без лишнего декора, колонн и лепнины — лишь ровные четкие линии и полукружия ложных окон. Вот только шпиль на крыше размещался не точно посередине, а был слегка сдвинут в сторону. Двухцветный серо-розовый с прожилками мрамор кое-где покрывали пятна мха и лишайников, что скрывало часовню от посторонних глаз надежнее отводящих глаза заклинаний. Прошлогодняя опавшая листва собралась у ее подножия, ползучие растения карабкались на стены, цепляясь усиками за малейшие трещины и выбоины.