Выбор оружия
Шрифт:
— Откуда такие выводы? — скептически осведомился он.
— Оттуда, что ощущение у меня такое. Чувство, будто что-то важное происходит.
— Ах, чувство у тебя… Ладно, что делать будем? Имей в виду, чувствительный, в моем автоматике патронов мало. Да и в твоем тоже. Сам погляди, там прямо сквозь стенку магазина видно.
— Пятнадцать, — сказал я, посчитав.
— У меня семнадцать. А сколько там темных этих внутри и за домом — хрен знает. И еще, Химик: устал я, честно скажу. Жрать хочу, пить и спать. И плечо… как бы оно не загноилось. Обработать его нормально надо.
Я приподнял голову,
— Можно попробовать наверх забраться. Ну или спуститься. К вечеру придем куда-нибудь. А темные, или кто они там, пусть себе в доме дальше сидят, что нам до них?
— Да она здоровая какая, гора эта. Я ни низа, ни верха отсюда не вижу. Не, до вечера не дойдем. И есть что? У меня в животе уже давно бурчит.
— Барана какого-нибудь подстрелим или козла горного…
— Ага, радиоактивного такого, с двенадцатью рогами.
— …Или орла. Ну хорошо, ты что предлагаешь?
— Давай, как ты сказал, вверх или вниз, но для начала все же в дом заглянем. Хоть какие-нибудь, может, припасы найдем. И потом, даже не в припасах Дело, а в том, что вдруг у них бинокль есть, у доходяг этих?
— Да, бинокль у них может быть, — согласился я.
— Ну вот. Станем спускаться, даже если они сразу нас не заметят, то все равно позже могут в бинокль начать окрестности оглядывать… Что если увидят и за нами пойдут? Мы тогда совсем в невыгодном положении окажемся: они нас преследуют, а мы про то и не знаем. Мне, Химик, в горах воевать особо пока не приходилось, опыта маловато. А у тебя и подавно.
— Ладно, уломал, — сказал я. — Давай, ползем к дому тогда. Но только, Пригоршня, без геройства, ползем медленно и печально. То есть осторожно.
Глава 9
— Если ты его пристрелишь, те, кто в доме, — услышат, — прошептал я так тихо, что сам едва разобрал свои слова.
Мы находились метрах в пяти от крыльца, неподвижно лежали плашмя, приподняв головы. Оба грязные и потому примерно такого же цвета, как и темно-серый щебень вокруг. Сталкер (это был человек из компании, которая крутилась на базе возле Припяти, теперь-то уж сомнений не осталось) сидел на ржавой канистре, его лицо мы видели в профиль. И он был еще грязнее нас, да к тому же на щеке, лбу и шее виднелись волдыри, мелкие ранки и прыщи. Вообще — очень странный тип. Я припомнил, что те, на базе, тоже были, мягко говоря, необычными, хотя особо их рассмотреть возможности тогда не было. Не только внешностью, но и поведением, жестами, манерой двигаться… Ведь не зомби они, точно…
— Если повернется — заметит, — прошептал я. Пригоршня чуть двинул головой, кивая. Затем, скривив губы, краем рта прошептал:
— Вроде нет у него оружия?
— Черт знает, не вижу.
Он что-то прикинул и наконец решил:
— Ты тут лежи, ствол не опускай. Я к стене, вдоль нее пройду и бесшумно его сниму, руками…
Это было опасно, но других способов я не видел и потому кивнул. Пригоршня пополз вбок — очень медленно, очень тихо. Сидящий на канистре человек неподвижно глядел себе под ноги, напоминая какое-то чучело или статую. Интересно, что у него в голове происходит? И вообще — это действительно темный, побывавший в центре Зоны, существо с изменившейся психикой, которого
В этот момент он поднял голову, некоторое время глядел вдоль склона — выражение смуглого лица оставалось прежним, вернее, прежним было полное отсутствие какого бы то ни было выражения на этом лице, — затем отвернулся от меня, показав бритый затылок.
Нет, не зомби, конечно. Они совсем не так двигаются. Но и не обычный человек. Неожиданно я поймал себя на мысли, что он напоминает насекомое. Не только этот, на крыльце, но и те, кого я видел раньше, в бараке, хотя я не смог бы сказать, что именно в их повадках было от муравьев или кузнечиков… Или скорпионов?
Темный повернул голову.
Я застыл, даже моргать перестал. Его зрачки сдвинулись, после чего глаза уставились прямо на меня. Мы глядели друг на друга, он продолжал сидеть, я распластался на щебне… Нет, он все еще не видел меня. В конце концов рожа у меня грязная, тело не чище и штаны такие же. Да и лежу я не под самым крыльцом.
Слева в поле зрения показался Пригоршня. Он шел вдоль стены, прижавшись к ней грудью. В доме с этой стороны не было окон, так что напарник не рисковал быть замеченным изнутри, — но вот охранник на канистре вполне мог услышать его.
Сталкер отвернулся, и я бесшумно выдохнул. Никита в этот момент добрался до угла дома. Я видел обоих, а они пока не видели друг друга. Продолжая стоять в той же позе, напарник опустил пистолет-автомат и сунул его за ремень сзади. Потом слегка присел и, сделав шаг в сторону, прыгнул. Долговязое тело взметнулось в воздух, руки ухватились за доску под крышей крыльца. Пригоршня качнулся вперед, вскинув ноги, коленями сжал шею темного. Я вскочил. Дверь позади них приоткрылась.
Никита, как обезьяна, провернулся вокруг продольной оси, отпустив доску.
Сталкера сбросило с канистры, его верхние позвонки отчетливо хрустнули, шея выгнулась под неестественным углом, и он упал на крыльцо.
Из открывшейся двери высунулась смуглая лысая голова. Напарник, на лету выхватив пистолет-пулемет левой рукой и крутанувшись, ввинтившись в воздух, будто сверло, рухнул на правый бок, не отпуская ногами свалившегося с канистры сталкера. «Эфэн» начал стрелять, Пригоршня поднял руку, и пули соединили пах и шею второго сталкера цепочкой рваных дыр.
Я вспрыгнул на крыльцо. Раздвинув ноги, напарник поднялся на колени, продолжая держать дверь под прицелом. Голова высунувшегося из нее человека откинулась, лицо его будто плеснулось, потекло темно-красным, и он опрокинулся на спину.
Дверь распахнулась. Никита вскочил, пригибаясь и выставив перед собой пистолет-автомат, который теперь сжимал обеими руками, нырнул в нее.
Перепрыгнув через труп сталкера со сломанной шеей, я последовал его примеру, хотя, наверное, мог бы этого не делать: в тот миг, когда я только достиг порога, а напарник был уже внутри, из дома донеслась короткая очередь. Мгновенная пауза, звук перекатившегося тяжелого тела — и опять выстрелы.
На пороге я присел, шаря стволом по обширному помещению с низким потолком. Никита был слева, стоял на коленях позади кресла без ножек, целясь. Посреди комнаты в луже крови лежал темный, к дальней стене привалился второй. Я вскинул «эфэн».