Выбор оружия
Шрифт:
И сейчас не обратишься, не та ситуация. Надо решать самому.
Четыре трупа… Легко сказать и трудно сделать. Из служебного, зарегистрированного на охранную фирму, оружия стрелять не станешь, «левых» стволов не захватили. Душить-резать? Как-то грязновато, да и навыков нет. Надо вывозить из квартиры, есть один бункер, где пленников можно продержать нужное время, но четверых в багажник не уложишь…
Сплошные проблемы. В детстве не наигрался, вот и заработал их на старости лет. Кому сказать — оборжутся. Сволочь этот Макс, хотя и друг. Из всей троицы, кстати, он один
Очной ставки с Валентином Казначей не выдержал, но озвученная им версия никакой критики не выдерживала. То есть, конечно, звучало все гладко, но Базиков учился бандитизму не по книжкам, так что в этой области если кто и мог его объехать на кривой кобыле, то всяко не Казначей.
Угадав с предположением о звонке Артема по «02», Вован слегка взбесился. Его стукач знал только про одно сообщение, но ведь Казначей обещал дополнить информацию. Может, успел позвонить вторично?
— …теперь я не уйду отсюда, пока не услышу всей правды.
Он встал перед сидящей на диване Верой. Девчонка понравилась с первого взгляда, было в ней что-то, выгодно отличавшее и от дешевых шлюх, и от дам полусвета, с которыми привык общаться Вован. Не говоря о жене — она была на пять лет старше, ни красотой, ни умом не блистала, но имела богатого отчима, что и обусловило выбор.
Вера понравилась с первого взгляда, а после того, как влепила пощечину, Вован твердо решил с ней позабавиться. До последнего момента оставался нерешенным вопрос, как именно это произойдет, будет иметь место принуждение, или она согласится добровольно. Сложившаяся ситуация позволяла совместить приятное с полезным, и Базиков потрепал девушку по голове:
— Раздевайся, милая.
— Как?
— Желательно, красиво… Быть первым Вован не хотел. Он давно заметил, что ему нравится, доставляет удовольствие «для разогрева» посмотреть на процедуру со стороны. Он и с женой записал несколько видеокассет, самые сладкие места из которых прокручивал перед тем, как приступить к исполнению долга. С долгом, в последнее время, обстояло неважно, но до обращения к врачам Вован еще не дошел, находя для себя всякие щадящие самолюбие отговорки, в том числе и услышанную по радио: «Долги отдают только трусы». Добровольцем вызвался Олег, и Базиков с легким сердцем уступил ему право первой ночи. Чугунского вперед пускать не стоило, ни в теперешнем подавленном состоянии, ни вообще. Дорвавшись до халявы, он обычно начинал лютовать, приводя девчонок в состояние полной негодности к дальнейшему употреблению. А за Олега Вован был спокоен, зная, что тот отработает эстетично.
Что касается Перекатникова, то его Вован упомянул просто для маскировки, чтоб усыпить бдительность пленников и лишний раз напугать девку.
Последнее удалось в полной мере. Раздеваться сама Вера не стала, но смотрела на приближающегося Олега такими глазами, что бьио ясно: сопротивления не последует.
— Стойте! — крикнул лежащий на полу Фролов.
В его голосе Вовану послышалось не только отчаяние, но он, увлеченный начинающейся потехой, анализировать не
— А у меня давно стоит, — ответил Олег, вскрывая презервативы и продолжая идти, виляя бедрами.
Он взял Веру за плечо и, потянув, поднял с дивана. Улыбаясь, прошелся рукой по груди и вжикнул «молнией» на джинсах. Застежка опустилась легко, а пуговица вообще расстегнулась сама, после чего Олегыч повернул девушку к себе спиной и одним рывком спустил джинсы до колен.
Вера хотела что-то сказать, но Литовченко, гладя по бедрам, другой рукой толкнул ее в спину, заставив наклониться и упереться руками на диван.
— Сейчас нам будет хорошо…
Все изменилось в один момент, и первым это осознал не Максим, которому полагалось контролировать обстановку за спиной шефа, а Перекатников.
— Там!.. — он протянул руку, указывая, с какой стороны возникла опасность, и в этот момент прогремел первый выстрел.
Девятый патрон, оставшийся после магазинной стрельбы, уже находился в патроннике, так что передергивать затвор нужды не было. Приподнявшись с пола, единым движением Фролов выдернул из-за пояса пистолет и сбил флажок предохранителя. Промазать было невозможно, и две пули, с разницей в долю секунды, ударили Вована в спину. Мир перевернулся.
В детстве Вован не раз представлял свою смерть, и выглядела она по-другому.
«Как глупо, — думал он, пытаясь дотянуться до пистолета, но рукоятка всякий раз ускользала. — Такого не может быть. За что?»
Он не упал, но отшатнулся к стене, освобождая траекторию стрельбы по Олегу, чем Фролов немедленно воспользовался. Первая пуля попала Самокату в живот, вторая — поразила в пах, и он рухнул перед диваном, головой касаясь Вериных ног, взвыл страшным голосом, выгнулся, ударившись затылком об пол, и снова сложился, перевернулся на бок, суча ногами.
На все хватило двух кратких мгновений. Макс ковырялся в носу и был увлечен этим делом, при первом выстреле дрогнул и вырвал из ноздри лишний волос, а больше сделать ничего и не успел, только моргнул — и навалилась темнота.
Тело Чугунского еще сползало на пол, когда Фролов встал и подошел к лежащему у стены Вовану.
Рыча, Базиков тянулся к оружию. — Держи подачу, — равнодушно, словно не в первый раз, Семен протянул к его голове руку и нажал спуск.
Тело Базикова в последний раз дернулось. Ноги выпрямились, штанина левой ноги зацепилась за ботинок правой, обнажая бледную щиколотку.
— Готов.
Потерявший сознание Олег тоже производил впечатление трупа.
Ошарашенный Артем не поднимался, только тряс головой и беспрерывно икал.
Вера ничком лежала на диване, отключившись от происходящего.
Фролов посмотрел на остолбеневшего Перекатникова и поднял пистолет:
— Ну что, сука?
Лицо Валентина напоминало заплесневелую котлету.
— Н-не надо. Я не при чем, меня заставили…
— Значит, хочешь жить?
— Хочу. — Из глаз алюминиевого короля потекли слезы. Помедлив, он упал на колени и неожиданно проворно пополз к Фролову.