Выбор оружия
Шрифт:
— Какой рапорт?
— Ты что, Волгин? А если проверка? Так, 6eри бумагу, пиши. Я, пока здесь, резолюцию наложу. Так… Начальнику Северного РУВД… Прошу разрешить хранение в служебном кабине Отдела уголовного розыска принадлежащих мне компьютера… модель, номер… монитора… принтера. Для использования в служебных целях.
Не дожидаясь, пока Волгин накропает важный документ, Иван Тимофеевич чирканул на углу свой автограф и с чувством выполненного долга отбыл.
— Что это за херня? — Дракула развернул мятый
— Милицейская ориентировка, — пояснил Санитар, — На тех, кто наших парней завалил. Я приказал размножить, во все машины положим, всем пацанам раздадим.
— Да тут же ни черта не понятно! — Дракула покрутил бумагу, с разных сторон приноравливаясь рассмотреть черно-серые пятна, изображающие фотографии. — Как они работать могут? Или это пиратская копия?
— Нет, почти оригинал. А на чем они лучше сделают?
— Мы же им столько техники в прошлом году подогнали!
— Так все дома у Сивой Лапы и стоит. У него да у начальника.
— Во марамои! Как так можно — у своих «крысить»?
Зам по коррупции скромно пожал плечами. В силу специальности он придерживался более широких взглядов.
— Кстати, как там Копа? — вспомнил лидер заблудшего быка.
— Должны сегодня отпустить.
— Дорого вышло?
— Нет, решили так. Его, собственно, никто арестовывать и не собирался. Но ему об этом знать не надо. Представим все как блестящую работу наших адвокатов.
— Такие мелочи меня не интересуют, — поморщился шеф. — Поговори с ним лично. А лучше — тащи его ко мне, разберемся вместе.
6
— Ты еще долго собираешься Казначеева ловить? — спросил Катышев утром после развода.
Сергей пожал плечами:
— Если бы было так просто… Удивительно, но друзей у него нет. Опросили почти всех знакомых — безрезультатно. Единственное, что удалось узнать — последнее время он искал деньги, пытался занять довольно приличную сумму. Такое случалось и раньше, поэтому никто особо не удивился. Много ему не одолжили; насколько я понимаю, все это как-то связано с Диверсантом — но Литовченко на эту тему молчит.
— Для нас это мало что меняет… А что по девчонке?
— Тоже ничего интересного. Поговорили с подругами — никто не знает, куда она могла сорваться. Конечно, кто-то может и врать, но оснований для конкретных подозрений нет. Скорее всего, они действительно удрали из города и прячутся на даче подруги Перекатникова. Пытаемся ее установить.
— Как и тебе, лично мне на этих «чугунных диверсантов» наплевать. За что они боролись, на то и напоролись. Но за «двойное убийство», тем более, когда лица известны, нас будут драть на каждом совещании. По крайней мере, до конца года.
— Не первый раз…
— И не последний. Ладно, на пару дней можешь отложить это дело. У Поперечного, кажется, есть какие-то новости
Из своего кабинета Волгин дозвонился до прокуратуры:
— Привет, Костя. Искал меня?
— Ага. Я был в больнице, допросил потерпевших. Вчера вечером. У Чеснокова амнезия — последствия ранения в голову. Врач говорит, что это может пройти, но никаких гарантий никто, конечно, не дает.
— Вообще ничего не помнит?
— Из того, что нас интересует — нет. С Клюевой лучше, — Поперечный выдержал паузу. — Это были менты.
— В форме?
— Офицер и сержант. Она сначала подумала, что они просто пьяные и решили разжиться на халяву водкой. Или просто пошутить.
— Ничего себе шутки…
— Девушка не пугливая, вот и пошла на них. Стрелял один, с лейтенантскими погонами. Второй, как ей показалось, сам этого не ожидал.
— Приметы помнит?
— Не особенно. Сам знаешь, «эффект формы».
— Я скоро перезвоню. Может, мне тоже удастся тебя удивить.
Собрав полдюжины различных фотографий Волгин поехал в больницу. Сначала заглянул к Чеснокову, но, как и ожидалось, тот ничем помочь не мог.
— Весь день помню, в мельчайших подробностях. А потом — словно отрезало. Когда в себя пришел, долго понять не мог, что случилось и как сюда попал. Но я буду стараться…
Перед девушкой Сергей выложил те же шесть карточек и, затаив дыхание, стал ждать, краем глаза следя за ее реакций. Строго говоря, опознание проводилось с некоторым нарушением процессуальных норм, но если результат окажется положительным, можно будет вернуться к формальностям позже, а если Клюева никого не узнает, то и заморачиваться с бумагами не стоит.
— Я не уверена. Вот эти двое похожи… И этот. Но точно сказать не могу.
Среди выбранных ею снимков был и Казначей, переснятый из личного дела. Смотрелся он лучше, чем в жизни: гопницкая челка зачесана наверх, лицо спокойно, без обычного нагловатого выражения, да и китель — с чужого плеча, размера на два больше необходимого, прибавлял солидности.
Руки Нади задрожали, и она бросила фотокарточки. Две прозрачные слезинки скатились у нее по щекам, оставив за собой влажные извилистые дорожки.
— Я понимаю, что ты сейчас думаешь не об этом, но мы его обязательно поймаем. Девушка отвернулась.
— Если у тебя есть какие-то такие мысли… Словом, он не настоящий мент, хотя когда-то у нас и работал. Но даже если бы он был действующим сотрудником, это ничего бы не изменило. Не верь всему, что пишут в газетах. Поправляйся. Самое страшное позади. Все плохое в жизни обязательно компенсируется чем-то хорошим. Может быть, мы не всегда это замечаем или упускаем свой шанс, но… Если уж ты перенесла такое испытание, то теперь все очень долго будет хорошо.