Выбор-побег
Шрифт:
В некоторых местах кости-черепа-доспехи лежали толстым, почти полуметровым слоем.
– Похоже, что тут когда-то состоялась жаркая схватка, – печально вздохнув, предположила Александра. – Только много-много лет тому назад. А, может, и много веков…
Лишь одна из многочисленных комнат – самым коренным образом – отличалась от других.
– Образцово-показательный номер европейского пятизвёздочного отеля! Например, немецкого, – осмотрев помещение, объявила Санька, много чего понимающая в гостиничном бизнесе. – Эксклюзивная мебель, идеальное постельное бельё на широченной кровати под кроваво-красным балдахином, общая обстановка, картины – на стенках, мраморные скульптуры – стройных голых тёток – на полочках. Длинный сервант с фарфоровыми тарелками, вилками-ножами и хрустальными бокалами…. А это, что за дверка? Белая табличка, на которой – через жирную наклонную линию – изображена пузатая бутылка и симпатичный свиной окорок…. Да здесь же самый натуральный ледник! Всякие копчёности, колбасы, и консервы. Бутылки с вином, сложенные в плетёные корзинки и переложенные синими и голубыми пластинками льда. Картонные коробки с баночным пивом. Ну, да, холодильников же в крепости нет – по причине отсутствия электричества…. Туалетная комната. Надо же, работающая канализация! Махровые пушистые полотенца. А, вот, душа нет…. О-па! Я нашла целый косметический набор – шампуни, гели для тела, пемза для шлифовки пяточек…. Милый, подготовь здесь всё. Разберись с постельными принадлежностями. Организуй праздничный стол. Вообще…. Я же, пожалуй, пойду – искупаюсь в бассейне. Если захочешь составить мне компанию, то подходи. Возражать и жеманиться не буду…
Егор, набрав в леднике всяких вин-закусок, занялся сервировкой праздничного стола – нарезал тоненькими ломтиками ветчину и колбасу, откупоривал высокие – светло-зелёные и темно-синие – бутылки. А его внутренний голос – тем временем – упорно нашёптывал: – «Братец, а ты ничего, случаем, не забыл? Есть, ей-ей, что важное. Очень важное, о чём забывать не стоило…. А мы с тобой, всё же, умудрились запамятовать…. Что же? Что же? Что же?».
Охваченный неясными волнениями-сомнениями, он вышел во двор. Голубое небо, весёлый щебет невидимых птиц, острое ощущение нереальности происходящего, громкий плеск воды, долетавший из квадратного бассейна…
– Милый! – раздался нетерпеливый голосок, в котором легко угадывались откровенно-кокетливые нотки – Ты, что же, забыл про меня? Забыл и уснул? Между прочим, сегодня, как раз, закончился дурацкий врачебный запрет…. Понимаешь, о чём я толкую?
– Понимаю, – начиная торопливо раздеваться, заверил Егор. – Очень даже хорошо понимаю….
Часа через два-три, Санька промурлыкала – бесконечно-довольной и сытой кошкой:
– Милый, может, уже перебазируемся в наш шикарный гостиничный номер? Я всё понимаю, не обижайся, пожалуйста, но…. Кушать очень хочется! Немного перекусим и продолжим. Типа – наверстаем упущенное за четырёхлетний вынужденный простой…. А? Ты не против?
– Конечно же, против. Какие ещё перерывы? Самым бессовестным образом отлыниваешь от выполнения супружеских обязанностей? Смотри у меня…. Впрочем, любимая, если ты проголодалась, то я готов – в виде любезного исключения – пойти навстречу. Минут на десять-пятнадцать. Больше не выдержу, извини…
Уплетая за обе щёки ломтики слегка подкопченной бело-розовой ветчины, Сашенция объявила:
– Очень вкусно! Натуральный испанский хамон [25] …. Егорушка, а зачем нас сюда затащили? Как ты думаешь? Нет, я, конечно же, не против. Отличный курорт, вкусная ветчина, прекрасное вино, медовый месяц…. Но где же – Мария Никоненко-Сервантес? И прочие сотрудники знаменитого «Эскадрона смерти»? Совершенно ничего не понимаю…. Почему ты молчишь? И перестань так плотоядно пялиться на мои обнажённые ноги! Впрочем, пялься, сколько хочешь…
25
– Хамон – копчёный окорок дикой свиньи, обитающей в Пиренеях.
– Утолила голод, красотка? – многозначительно усмехнувшись, поинтересовался Егор. – Допивай вино и оботри губы. Будем целоваться. Итак, продолжаем наш волшебный марафон…. Куда подевался приснопамятный «Эскадрон смерти»? Меня это совершенно не волнует. Наличествуют, знаешь ли, и более важные, а главное, более интересные и приятные дела…
Время текло приторно-сладким клубничным джемом. Не хотелось забивать головы всяким, ничего незначащим бредом. Они кушали, пили вино, спали и – многократно и разнообразно – занимались любовью. Многократно и разнообразно…
– Любимый, ты такой ненасытный, – томно и призывно нашептывала жена. – Это что-то.
– Кто из нас двоих более ненасытный – большой вопрос, – отвечал Егор, целенаправленно осуществляя действия откровенно-интимного характера. – Большой такой и бесконечно-приятный вопрос…
Один раз, когда притомившаяся Санька изволила почивать, он подошёл к чёрным воротам и приложил к их кованой поверхности светло-сиреневого медвежонка. Но абсолютно ничего не произошло – створки ворот даже не шелохнулись.
– Ну, и Бог с ним! – довольно вздохнув, отреагировал Егор. – Не очень и хотелось…. Меня вполне устраивает – этот земной Рай. Пусть он длится бесконечно. В том смысле, что полноценный месяц, заполненный мягкой эротикой и необузданным сексом. А там посмотрим…. Надо же помнить и о южной Канаде. То бишь, о детишках….
В самый разгар очередного жаркого сексуального действа, Санька, находившаяся на тот момент сверху, прервав размеренные движения, насторожилась:
– Милый, что это такое? Какой-то смутный шум…. Слышишь?
– Слышу, родная – неохотно выныривая из сладко-блаженной пелены, ответил Егор. – Это гудит, заходя на посадку, вертолёт…
Глава двадцать пятая
Компьютерный диск
Вертолёт был маленьким – светло-серым, с широкой тёмно-зелёной полосой по короткому фюзеляжу.
– И никто его даже и не пытается сбивать, – ехидно хмыкнула Санька. – Получается, что неприветливый и мрачный дон Алфредо Месси нас подло обманул. То бишь, навесил на наши доверчивые русские уши длинной аргентинской лапши…. В кабине вертолёта, кстати, находится только один человек. Вернее, молодая рыжеволосая особа…. Не вздумай – строить ей глазки! После недавних совместных эротических подвигов я, милый, готова тебя ревновать даже к уличным фонарным столбам…
Вертолётные лопасти перестали крутиться, приоткрылась узкая дверца кабины, и на базальтовую крепостную брусчатку соскочила невысокая девица в пятнистом камуфляже.
«Натуральная «бушковская» Мара!», – одобрительно зацокал внутренний голос. – «Очень гибкая и подвижная. Короткие рыжие волосы, тёмно-синие глаза – с ярко-выраженной наглинкой. Причём, в этих глазах явственно пляшут беспокойные и озорные бесенята. Да, такой барышне – палец в рот не клади. Запросто можно – на всю оставшуюся жизнь – превратиться в безрукого инвалида…. Рыжий чертёнок, короче говоря. Бедный Лёха Никоненко. Наверное, не сладко ему приходится…. А, может, наоборот, сладко? От этаких фурий – в сексуальном плане – много чего можно ожидать…».
Естественно, что тут же – достаточно больно – прилетело каблуком под кобчик, и прозорливая Сашенция пообещала вполголоса:
– Потом, когда останемся наедине, я тебе, наглому вертихвосту, продемонстрирую на практике, что такое – настоящая фурия. И в сексуальном плане, и во всех остальных…
Подошедшая к ним рыжеволосая девчонка, непринуждённо снимая с плеча кожаную сумку-портфель, вежливо поздоровалась-отрекомендовалась по-испански:
– Приветствую вас, господа Леоновы! Меня зовут – Мара Никоненко-Сервантес. Очень рада, невероятно польщена, слегка растрогана и всё такое прочее…. Предлагаю – не тратить времени на пустые разговоры. В этой сумке находится ноутбук. Диск тетушки Айны уже вставлен в дисковод. Просматривайте материалы. А потом сообщите мне, куда вас доставить. Договорились?