Выбор пути
Шрифт:
— Молчать! — скомандовал я, и повернувшись, показал кулак разбушевавшейся нечисти — Никаких разборок в этом доме! Мне слушать ваши дрязги нет никакой радости! И вообще — в лаборатории никакого шума и болтовни! Понятно?
— Понятно, хозяин! — хором, как послушные первоклашки.
То-то же! Чего-чего, но армия научит управлять стадом полудурков, которым только бы шуметь, хавозничать, жрать и дрыхнуть! — как говорил капитан Муравлев, поучая нас, молодых лейтенантов, как командовать своими подразделениями. Вот и научила. Школа жизни, однако! Кривобокая, с прохудившейся крышей — но школа!
Я долистал книгу до последней записи. Дальше уже шли чистые листы, видимо
— Народ! — веско произнес я — без лишнего словоблудия, только по делу: расскажите-ка мне, как ваш бывший хозяин испытывал новые снадобья. Он ведь испытывал их на людях, так? Где брал своих… хмм… жертв?
— А везде! — безмятежно ответил Прошка — Поймает какого-нибудь злодея, и давай его снадобьем поить! Или поливать! А потом и смотрит — что с этим придурком случится. То ли облезет, то ли обрастет, то ли у него рога прорежутся, то ли уши отпадут. А как еще определишь, работает снадобье, или нет?
— А где он брал злодеев? И как он вообще определял — злодей это, или нет? Или брал первого попавшегося?
— Нет — усмехнулся Минька — Он нарочно бывалыча пойдет куда-нибудь в город, да походит по кабакам. Денег покажет, а злодеи-то за ним и побегут! А он их — рраз! И повяжет! И когда — там испытывал, на месте, когда сюда привозил — всякое бывало. Не видел еще, там, в дровянике, крышка погреба? Он в том погребе злодеев-то и держал. А как не нужны становились — он их и в лес. Ну, конечно — крови подспустит, сердце когда вырежет, или глаза достанет (меня аж едва не замутило), чего добру-то пропадать? Но остальное в лес, к Матрениному болоту. Там кикимора живет, так он ее угощал свежим мясцом. А еще на старое кладбище относил — тамошнему Хозяину. Тот ему за то позволял и землицы наковырять с могил, и еще кое-что давал… Так-то хозяин кладбища не любит, когда колдуны бродят по его дому. Он им пакости всякие строит, может и порчу наслать — снять будет трудно. Они, могильные, старым колдовством владеют, какое уже и забыли, их колдовство трудно перебить!
— То есть только на злодеях тренировался? — не поверил я — Только лишь?
— Ну… нет, не только — сознался Прошка, явно вспомнив о том, что бывает с теми бесами, которые мне врут — хозяин еще хамов не любил. Особенно каких-нибудь богатеев. Наорет на него барин, наговорит всякого, а хозяин его — рраз! И в полон возьмет. И давай на нем тренироваться! А потом и добьет, чтобы не мучился. Хозяин-то добрый был… иногда. Отнялись ноги, отсохли от снадобья — как человек будет таким жить? Или руки-ноги отнялись. Тяжко ему! Хозяин возьмет и голову ему отрубит. Мечом — видел, какие мечи в углу стоят? Или топором. Или штуками всякими китайскими — не знаю, как их назвать. Ох, как ловко отрубал! Любо-дорого посмотреть! Он учился мечами-то рубить, когда мы с ним были в Китае. И не только мечами учился рубить. Он там долго сидел, в Китае том, учился у тамошних колдунов. Ну и мечом учился махать. И на кулачках драться.
— А еще кого он использовал в качестве подопытных объектов? — продолжал настаивать я. Образ бывшего хозяина дома у меня вырисовывался совсем уже не радужным. Нет, не в смысле ЛГБТ — тьфу! Испортили радугу, подлецы… нет! Я в смысле — совсем
Да что меня все на цветные сравнения тянет?! Проще говоря — откровенным злодеем вроде бы назвать его и нельзя, но хорошим человеком — определенно не назовешь. Мстительный, злобный — и это притом, что существом он был невероятно сильным, опасным во всех отношениях, и физически, и магически. Как там ведьма про него говорила? Подковы ломал? То-то он злодеев как детей валил. Тем более, что он ведь мог и словом заколдовать — как я того торгаша с базара.
Все равно, даже если и не совсем злодей, убивал-то он всяких там разбойников — но как-то это не по-людски, испытывать опасные снадобья на живых людях. Люди же все-таки!
Хотя… некоторых людей и людьми-то назвать трудно. Вот один придурок (недавно в новостях видал) — устроил дома самую настоящую секту, и несколько лет занимался сексом со своей малолетней дочерью. С шести лет начал, сволочь! Так что, будет ли грехом испытать на нем магические снадобья? Да его на кол посадить — вот ему наказание! Самое малое наказание!
Или человек, который организовал теракт, при котором погибли десятки людей. И его надо жалеть?
Или маньяк, убивший беззащитных людей — он заслуживает жалости? По-моему, ни малейшей. Так могу ли я судить своего предшественника, не зная досконально, что именно тогда происходило?
Я еще немного полистал книгу, просматривая записи. Ничего такого странного, магического в этой книге не увидел. Просто сборник «рецептов» и заклинаний, выглядевших как набор бессмысленных слов. Что я ожидал увидеть в книге? Сам не знаю. Рисунки? Личные записи? Да, наверное — все-таки личные записи. Что-то вроде дневника человека, который составлял книгу. Но… ничего такого не было. Просто сборник инструкций для «мага-биолога», или скорее «мага-фармацевта».
Книге много лет, очень много, ей сотни, а то и тысячи лет, и писал ее точно не один человек. Почерк разный, разные языки написания. А еще — разный материал, на котором писали. Книгу не раз переплетали заново, добавляя новые листы — это совершенно определенно. И кстати сказать — сколько записей сделал в ней мой ближайший предшественник установить совершенно невозможно. Увы. Или — не увы. Какая мне разница, где он писал, а где другой колдун?
Ну что же… сегодня я узнал столько, что мне предстоит переваривать эту инфу не одну неделю, и даже не месяц. Что делать со свалившимся на меня наследством — я не знаю. Ясно только, что моя жизнь уже не будет прежней — как бы я ни пытался делать вид, что ничего особого не случилось. Случилось, еще как случилось!
Буду думать, буду соображать. Но первое, что приходит в голову — надо бежать и поскорее приватизировать дом. Он не должен попасть в руки никому из сторонних людей. Если его в самом деле сожгут, пропадут такие знания, такая сокровищница знаний, что это будет сравнимо с библиотекой Ивана Грозного. И не надо говорить, что преувеличиваю — я еще не уверен, было ли в библиотеке Ивана Грозного что-нибудь ценное, а вот тут… тут нечто потрясающее, то, что не должно исчезнуть без следа.
Я закрыл тайную комнату (непонятно как встроенную в дом, я еще не понял — как это было сделано) тем же самым заклинанием (непонятно как работавшим — стена, которая ранее пропала — снова появилась), поворотом вешалки заново насторожил сторожевое устройство, и… отправился спать. Три часа ночи, черт подери! Вот это я провозился! Спать хотелось, как из ружья. А мне ведь службу служить и работу работать! Другого способа заработать на пропитание у меня пока нет, так что… баю-бай. Утро вечера мудренее.