Выбор сердца
Шрифт:
— Извини, задумалась, — попыталась хоть как-то, объяснить произошедшее. Вернее — едва не произошедшее. Если бы не своевременная и мгновенная реакция Алексея, вышла бы завтра на работу! С ожогами какой там степени и, в лучшем случае, не на больничной койке.
— Напугала ты меня, — признался он, обнимая и крепко прижимая её к груди. А в голосе, действительно, слышалось искреннее беспокойство, даже — испуг. — Сказать не хочешь, что ввело в прострацию? Рит, ты десять минут назад была совершено другой, — продолжал он, с беспокойством заглядывая в её глаза, совершенно неожиданно затуманившиеся
— У меня предчувствие нехорошее, — проговорила она едва слышно, при этом старательно пытаясь избежать его пристального взгляда. — Оно не сейчас появилось. Оно с самого начала, с первого момента твоего здесь появления преследует. Ты улетаешь. Понимаю, так должно быть. Первый раз у меня такое. Предчувствие, что больше никогда не увидимся. Что ты сядешь в самолет и всё. Там другая жизнь, а здесь — отдых. Сама не понимаю…
— Так, стоп, прекращаем это, — мягко попросил Константинов, осторожно вытирая слезинки, застывшие в уголках её глаз. — Я не на Марс отправляюсь, за несколько световых лет перелета, а всего лишь в Питер. Звонить — писать не возбраняется. Кстати, всегда об этом говорил, — счел необходимым напомнить. — И всегда жду в гости. Только дай знать, найдем с тобой, кто пару дней погуляет с Глашкой.
Последней фразой постарался дать понять, что теперь не существует исключительно её проблем. И на его не только словесную поддержку, но и вполне реальную, может рассчитывать. Только легче от этого, почему-то, не становилось.
— Не в Глашке дело, — проворчала Рита, снова потянувшись за чайником, однако Константинов решительно развернув её от плиты, усадил за стол, заметив:
— Давай-ка твой любимый растворимый заварю сам, пока твои предчувствия не превратились в реальность, — наполняя чашку кипятком, продолжал внимательно наблюдать, пытаясь понять, что вот так резко могло изменить настроение любимой женщины. — Рита, давай на время оставим мои проблемы и попробуем поговорить о том, что беспокоит тебя, — переставив ближе к ней сахарницу, предложил он, подсаживаясь к столу. — Только, пожалуйста, без женского упрямства. Несколько минут назад ты себя едва кипятком не обварила, думая Бог знает, о чем. Так понимаю, основная проблема в твоем «предчувствии» и моем предстоящем отлете. Дурной сон, какое-то сообщение — что привело в ступор и вызвало приступ паники?
— Глупость сейчас, наверно, скажу, — продолжала бормотать себе под нос Ритка, сосредоточив внимание на чашке с горячим кофе.
— Да уж выдержу как-нибудь, — не удержавшись от слегка уловимого в голосе сарказма, заверил Константинов, предложив, — Выкладывай давай. Попробуем разобраться с твоей «глупостью» во избежание глобальных проблем и природных катаклизмов. Снова проблема в видеоролике? — предположил он, точно зная, что полного доверия в данном вопросе, вроде бы и решенном благополучно, нет до сих пор.
— Нет, — заверил Рита, отрицательно качнув головой. — В Питере, да и не только в Питере, у тебя друзья. Как ты себе представляешь мое у тебя появление, если вдруг, действительно, возьму и сорвусь?
В чем проблема — понять, на самом деле, не мог. В собственную жизнь вмешиваться кому-либо позволять не собирался. Потерять то, что искал практически всю сознательную жизнь —
— Рита, а моя личная жизнь никого не касается, — прозвучал его уверенный ответ. — Я не собираюсь тебя прятать, если ты сейчас об этом. И, очень надеюсь, что мое окружение ты примешь.
А она ждала другого окончания фразы. Что-то вроде «… моё окружение примет тебя». И во взгляде, брошенном на Константинова, не получилось скрыть недоумения. Вполне искреннего.
— Хочешь сказать, у кого-то появится желание общаться…
— Рита, в моем окружении такие же люди, как и мы с тобой. Да, есть экземпляры, считающие себя этакими некоронованным королями. Но такие, уж извини, есть всюду. И если появится желание, жду в гости. Правда, Рита, буду рад, если решишь прилететь. Даже на день-два. Мне теперь без тебя будет очень трудно, — закончил он негромко, но достаточно уверенно.
У неё — дурное предчувствие? Самого слегка лихорадило от предстоящей разлуки. Уже сейчас начал просчитывать варианты следующей встречи. Но, пока, по времени раньше марта ничего не получалось. Слишком плотный намечался график на ближайшие несколько месяцев.
Прилетать на сутки? Да, такой вариант прокручивал в голове. Но тут возникал вопрос, как она будет чувствовать себя после таких скоротечных встреч. Очень хотелось отношений, ровных, уверенных. И с полной гарантией для неё. А по сути, получается, в жизни ничего не меняется. Любовник, только не приходящий, а прилетающий. И не на ночь, а на сутки-двое.
— Хорошо, пусть так, в таком случае вопрос: в качестве кого будешь представлять?
Сдержал усмешку, качнув головой. Каверзный вопрос. Какого ответа ждала? Выдумывать ничего не собирался. О планах говорил и думал уверенно. Ни тени сомнения. И у Риты таковые возникнуть не должны. Только почему-то, с завидной периодичностью нарисовывались. Неуверенности, как говорит Димка, выше крыши.
— В качестве будущей жены. Подходит? — не давая возможности отойти от шока первого вопроса, тут же задал следующий, — Или не планируешь принять в будущем мое предложение?
— Алеш, будущее — ключевое слово, — вставила Рита. — Представляешь, что нормальные люди подумают. У тебя штамп в паспорте, если запамятовал.
— Нормальные люди подумают нормально, поверь, — возразил Константинов, не сводя с нее заинтересованного взгляда. — Рита, пожалуйста, не забивай голову ненужными и несуществующими проблемами. Все в курсе, что из семьи я ушел задолго до встречи с тобой. И мне кажется, если бы встретились в тот период, обошлось бы без срыва. Да и вообще всё могло пойти по-другому.
— В девятнадцатом? — осторожно уточнила Коташова. И, получив в ответ утвердительный кивок собеседника, призналась, — Сильно сомневаюсь.
В две тысячи девятнадцатом в жизни была собственная трагедия. Без смертельного исхода и еще каких катаклизмов, но психологически — тяжелая. Второй раз в жизни потеряла голову от человека, который, мелькнув на горизонте, исчез. На всегда. Сейчас к событиям того года относилась ровно. Переболела, перегорело. Правда, встречи, даже случайной, побаивалась до сих пор. Только Константинову знать о том совсем не обязательно.