Выбор шатеры
Шрифт:
И хотя войны Руара не сделали ещё абсолютно ничего, мне не надо объяснять, что будет дальше. Всё настолько очевидно.
Мне не хочется об этом думать, но я должна признать: мой наставник приложил руку, а точнее дрэд ко всем тем бесчинствам, что творились в этой сожжённой дотла деревушки, которая, возможно, и была последним поселением древних на Дарии.
Закрываю глаза. Не хочу это видеть. Затыкаю уши, чтобы не слышать. Не хочу… Не могу… Но топот копыт, истошные женские вопли, детский плач, мужские крики, звук мечей непрошенными гостями проникают в моё сознание… Как и весёлое потрескивание разбушевавшегося
Нет. Арасэли наверняка не знала, что её возлюбленный сделает с её семьёй. Она не знала, что станет последней из своего рода. Иначе она бы просто не смогла прожить с ним столько счастливых лет.
Есть вещи, которые не прощаются.
Я бы на её месте точно не простила.
Стою, прижавшись к альтаирцу. Нет, не плачу, потому что не вижу в этом смысла: слезами прошлого не вернёшь. Не исправишь ошибок чужих тебе людей. И всё же я пытаюсь понять, проникнуть в сознание Дэмониона, почему он это сделал? Почему спас её, но уничтожил всю её семью? Не замечаю, как произношу это вслух.
– Власть – это всегда ответственность, - внехапно отзывается задумчивый Эван. – Чтобы защитить одних, иной раз порой приходится жертвовать другими.
Злюсь на глупого альтаирца, который несёт какую-то высокопарную ерунду. Не понимаю, о чём он говорит.
Или просто не хочу понимать.
***
Мы идём уже несколько часов. Звезда Сатаба неуклонно катится к Востоку. Дэрэк не сводит глаз с компаса.
– По моим подсчётам, ещё немного и…
– Пришли! – восторженно визжит Мэд, указывая на довольно широкую просёлочную дорогу, виднеющуюся сквозь ветви деревьев. – Пришли! Слава Отару!
Пожалуй, это первая радостная новость за день.
– Мы вышли прямо к Адейре?
– Нет. Чуть восточнее, - землянин сверяется с прибором. До окраины столицы ещё километров сорок, но по прямой дойти уже будет не проблема.
– Сорок километров?! – шатера взвывает. – Бедные мои ноженьки! Они столько не пройдут! Мы и так с самого утра почти без остановок идём. Давайте сделаем привал! Ну пожалуйста!
На самом деле слова Мэд звучат более, чем разумно. Во-первых, ей действительно идти в разы тяжелее чем нам. Кто хоть раз ходил по лесу в туфлях на каблуках, тот поймёт, о чём я. А во-вторых, если честно, я и сама так устала, что просто мечтаю о привале.
– Может, таверна какая поблизости есть?
Наверное, в моём голосе настолько отчётливо звучит неприкрытая мольба, что Анигай и Эван, переглянувшись, сдаются.
– Хорошо. Привал, так привал, - подытоживает брат, поворачиваясь к Дэрэку. – Эй, толстяк, глянь на своей фиговине, есть здесь, что поблизости? Может, постоялый двор какой?
Дэрэк бросает на нас недовольный возмущённый взгляд.
– Да вы что, с ума все посходили?! Тут до Адейры идти-то всего – ничего! С каких это пор вы идёте на поводу у девчонок?!
– Дэрэк, Анигай дело говорит, - глядя на уставшую меня, в разговор вмешивается Эван. – Мы и так сегодня прошли достаточно. В любом случае, раньше завтрашнего дня мы в столице не окажемся. Зачем идти по ночи, рисковать жизнью, когда утром мы вполне можем попробовать связаться с Адейрой, чтобы за нами прислали планолёт?
Слово «планолёт» действует на Дэрэка
***
Небольшой постоялый двор забит до отказа повозками поселян вперемешку со сплайерами адерийцев (это такие двухместными открытыми мини-планолётами, движущимися на воздушной подушке). Одного взгляда хватает, чтобы понять: эта таверна - местечко ещё то. Ощущение, что здесь собрался сброд с самых разных планет. В таких притонах держи ухо востро, иначе неминуемо нарвёшься на неприятности. Помимо дарийцев, здесь навалом землян – поддатых и буйных. Нет лишь альтаирцев, которых за годы перемирия на Дарии прибавилось. Впрочем, чему удивляться. Эти снобы вряд ли бы опустились до посещения столь злачных мест. Эван не в счёт. Хотя при других обстоятельствах он вряд ли бы решился на ночлег в этом клоповнике. Сегодня у него просто нет выбора.
– Ну что, пошли? – Дэрэк, скептически рассматривая постоялый двор. – Слушайте, а вы уверены, что здесь безопасней ночевать, чем в Сумрачном лесу?
Словно в подтверждение его опасений дверь таверны распахивается, и из неё вылетает огромный в стельку пьяный дариец. Шмякается мордой в лужу, однако не вырубается. Почти сразу встаёт и, помянув добрым словом маму трактирщика и её всех ближайших родственниц, со злобным рёвом возвращается назад. Изнутри помещения тут же доносится звон битой посуды, крики. Вакханалия заканчивается предупредительным выстрелом в воздух. На пару секунд всё вокруг смолкает, затем в таверне вновь начинает играть заводная музыка и все, будто по волшебству, тут же забывают о неприятном инциденте.
В принципе, ничего особо необычного для Дария. Дэрэк просто не бывал в катарском кабаке, куда мне в детстве частенько доводилось заглядывать в поисках затерявшейся мамули. Оттуда выкидывали порой не только не пьяных посетителей, но и их уже готовые трупы. Поэтому это заведеньице мне кажется ещё очень даже ничего.
– Лучше здесь, чем с драгами, - решительно заявляет Мэд. – Надеюсь, в этом Отаром забытом месте найдётся пара свободных номеров.
Ребята направляются к трактиру. Эван немного замешкивается. Ему надо достать из рюкзака дорожный плащ с капюшоном, чтобы завсегдатаи трактира не заметили, что он альтаирец. В этом он прав: лишний раз привлекать внимание пьяных дарийцев нам сейчас совсем не к чему.
Замечаю, что накинуть и завязать плащ одной здоровой рукой оказывается не так-то просто. Молча подхожу к Эвану. Встав на цыпочки помогаю разобраться с плащом, затягиваю тесьму.
– Спасибо, - губ Эвана касается лёгкая улыбка.
Только сейчас замечаю, насколько он бледный. Не спрашивая разрешения, касаюсь его лба. Горячий! Не жар, но температура всё же есть. Чувствую, как меня начинает охватывать паника, хорошо знакомая мне с детства. Эван всегда был слаб здоровьем. Каждый раз сидя у его постели во время очередной болезни я панически боялась, что мой мальчишка-альтаирец умрёт прямо у меня на руках. Это даже странно: мальчишка вырос, превратился в здоровенного накаченного верзилу, а вот детский панический страх за его здоровье у меня никуда не делся.