Выбор шатеры
Шрифт:
Вера в Того, кто создал всех нас. И кто по своей неимоверной необъяснимой милости несколько тысячелетий назад, взял наши грехи на себя и тем самым позволил избежать ада, даровав жизнь вечную рядом с Собой. Кто создал нас по своему образу и подобию. Честно, не понимаю… Что такого страшного в вере во всё это? Почему простые религиозные убеждения на Дарии порой воспринимаются, как опасность для целой империи?
Поговаривали, что именно из-за этой веры древние не пользовались магией, которая была дана им от рождения. Магия шла от Отара. А Отар с самого начала был не совместим с их Богом, противопоставлен Ему. Поэтому
Как же сильна была их вера в Бога, если они не воспользовались магией, идущей от Отара, даже во время нападения императорского войска! Глядя в глаза собственной страшной смерти! Им же ничего не стоило воспользоваться магией древних, как это делают те же ведуньи…
Хотя нет… Стоило.
Это бы стоило им бессмертной души.
Глядя на скелеты маленьких ребятишек, валяющиеся у меня под ногами, впервые всерьёз задумываюсь: а есть ли она эта самая «бессмертная душа»? Стоили ли страшные мучения всех этих людей, их веры? Ведь, воспользуйся они магией древних, Дэмонион и его войско неминуемо были бы повержены. Но они почему-то предпочли умереть…
Всё это просто не укладывается в голове. Всё же странными людьми были эти древние. Я бы, наверное, так не смогла. Пожертвовать собой ради кого-то. Нет… Я слишком сильно люблю свою жизнь, чтобы ставить её под удар.
– Лучше пойдём отсюда.
Послушно плетусь за Эваном. На меня внезапно накатывает вторая волна осознания всего ужаса ситуации: все эти зверства – дело рук не только Дэмониона. Он один не смог бы устроить такое чудовищное побоище. Это сделали точно такие же мальчишки-воины, с которыми я обучаюсь в Руаре в одной касте. Такие же, как мой брат Анигай… Как я сама.
Неужели со временем и наши сердца очерствеют до такой степени, что мы будет так же бездумно или, что ещё хуже, с наслаждением выполнять все, даже самые абсурдные и жестокие приказы императора Дэмониона?
Нет. Такой судьбы я точно не хочу ни себе, ни брату.
– У них даже не было оружия, – чувствую, не за горами истерика. Нервы совсем расшатались! Обычно я куда более сдержанная, но сейчас… Я просто никогда раньше не видела за раз столько смертей! Никогда!
Мы встречаемся с ребятами на том же месте, откуда и расходились. Дэрэку и Мэд удаётся найти несколько вполне сносных фляг. Анигай притаскивает оружие для землянина и альтаирца. Вручает им по лёгкому мечу. Даже Мэд достаётся небольшой, но зато острый клинок.
– Подозреваю, ещё пригодятся, - бурчит брат. – Владеть-то хоть немного умеете?
Землянин презрительно фыркает.
– Толку от этого средневекового оружия? Против огнестрельного харрдрогов с ним всё равно не попрёшь.
– Против харрдрогов возможно, но вот против драгов, - рассудительно отмечает Эван, довольно ловко проворачивая меч в руке, словно испытывая его. – Спасибо, Анигай. Пригодится.
– Не за что, - хмыкает брат.
Надо же! Зашкаливающая вежливость! Интересно, что это на них нашло?! Когда это братец с альтаирцем общий язык найти успели, они же с детства на дух друг друга не выносят? Признаться, их вежливость меня начинает несказанно нервировать. Не люблю непонятные мне неожиданности.
– Ничего себе! – присвистывает Дэрэк, глядя
Все как один устремляем взгляды на показатели прибора, который без всяких помех показывает нам карту местности.
– Мы совсем в другую сторону от дороги ушли? – обречённо интересуюсь я, уже и не надеясь на добрые вести.
На карте отмеченная нами ранее дорога действительно оказывается чуть ли не на противоположной стороне.
– Можно сказать и так! – жизнерадостно усмехается Дэрэк, шальным взглядом окидывая нас. – Не знаю, как так получилось… Это, наверное, какой-то скачок во времени и в пространстве, но… Та дорога нам теперь и не нужна. Мы в пяти часах ходьбы от Адейры!
Ошарашенно переглядывается.
– Тоннель за водопадом! – высказывает предположение Эван. – Вот почему драги не пошли за нами. Они почувствовали магию места.
– Наверное, поэтому компас возле него и сходил с ума, - поддакивает Анигая.
На душе неподдельное ликование. Счастливая Мэд бросается на шею не менее радостному Дэрэку. Я полностью разделяю их восторг: неужели наши злоключения в Сумрачном лесу, наконец-то, подойдут к концу?! Но в то же время, неожиданно, к сердцу подступает щемящая тоска. До меня внезапно доходит: как только я верну кристалл на место, мы с мальчишкой-альтаирцем расстанемся. И на этот навсегда.
На душе становится тошно. В моей жизни не так уж много людей, которых я могла бы назвать родными. Эван один из них. Поэтому мне искренне жаль, что за эти годы я стала для него чужим человеком. По-другому я не могу истрактовать его предельную холодность и отчуждённость в общении со мной. Ясно лишь одно: у моего альтаирца нет ни малейшего желания вновь впускать меня в свою жизнь. Невольно усмехаюсь. До меня запоздало доходит, что счастье, оказывается, не зависит от места. Оно зависит лишь от дорогих тебе людей, от возможности быть рядом с ними.
Гордость… Точнее – гордыня, приказывают мне молчать. Если Эван не хочет впускать меня даже на окраину своей жизни, прекрасно! Я уйду! Не буду навязываться!
Жаль только, что сердце отчаянно кричит обратное. В конце – концов, что я теряю? Ну пошлёт он меня… Зато я буду точно знать, что не нужна ему. Закрою раз и на всегда для себя эту тему.
А вдруг Эван разрешит мне остаться рядом с ним? Эта мысль предательски окрыляет и подталкивает к другой: может, всё-таки набраться храбрости и поговорить с моим альтаирцем? Лучше не откладывать это дело в долгий ящик – объясниться с ним сейчас, до того, как мы двинемся в путь. Подозреваю, что потом возможности поговорить спокойно у нас уже не будет.
– Эван, можно тебя на пару слов? – эта, казалось бы, на первый взгляд, элементарная фраза даются мне ох как не просто.
Блондин бросает на меня слегка удивлённый взгляд, кивает. Мы отходим в сторону к одному из полуразрушенных зданий. Остальные, похоже, и не замечают наше отсутствие - с увлечением прокладывают на карте кратчайший путь до Адейры. Им сейчас точно не до нас.
– Слушаю тебя, - голос Эвана звучит настолько сухо и отстранённо, что я теряюсь. Всё-таки сложновато признаваться в своих чувствах человеку, для которого ты, похоже, уже ничего не значишь. – Что такого интересного ты хочешь мне сказать, Ада? Почему это нельзя было озвучить при остальных?